Лев Мадорский.. Женщина на скамейке

По утрам бегаю. Много лет. Может, 40, может, 45 — сбился со счёту. Поэтому когда переехал из Магдебурга в Брауншвейг, первым делом стал искать спокойное, зелёное место для пробежек. И нашёл. Прямо в центре города, параллельно основной магистрали тянется почти через весь город тихая, с песочным покрытием, окружённая деревьями, аллея для пешеходов и велосипедистов. Со скамейками через каждые триста метров.

Это было осенью. Примерно, в 8 утра. Бежал и увидел её. Она сидела на скамейке. Прямо, неподвижно, уставившись в одну точку. Черноволосая, смуглая, аккуратно и даже несколько вычурно причёсанная. С седой прядью, надающей на лоб. В поношенном, хорошо сшитом пальто. Лет 40-ка. Точно в той же позе она сидела в 8.30, когда я бежал обратно. Через несколько часов снова проходил мимо этого места. Она всё ещё сидела. В той же позе. С тем же отрешённым выражением лица. Так стало повторяться ежедневно. Однажды я выбежал не в 8, а в 7. Когда ещё только светало. Женщина сидела. Мне стало казаться что она сидит здесь всегда.

Между тем, в аллее по утрам кипела жизнь. Проносились велосипедисты. Дети, громко разговаривая, направлялись в школу. Потом возвращались домой. Шуршала под ногами осенняя листва. Иногда шёл дождь. Нежаркое, осеннее солнце пробивалось сквозь листву. А она сидела. Тихая, печальная, одинокая. Окутанная тайной.

Постепенно я привык к её прямой, неподвижной фигуре, к островку печали и одиночества, который создавался присутствием этой загадочной женщины, и стал, пробегая мимо, здороваться: «Morgen». Как здоровался с постоянными, уже известными мне, утренними посетителями аллеи: собачниками, прохожими, велосипедистами. Она молча, без улыбки кивала в ответ, ясно показывая, что не стремится к общению.

Рассказал приятелю. Он любит пофантазировать и закидал меня вариантами:

— У неё трагедия в семье. Умер кто-то из близких. Скорее всего, муж. И она не выносит одиночества. А, может, жить негде. Приехала по приглашению, а тот кто приглашал, не принял. И денег нет на обратную дорогу. А, может…

Фантазия у приятеля была богатая, Среди его фантазий были самые экзотические. Пропала собака. Возможно, собаку украли. И она надеется собаку встретить. Или ещё почище: женщина сидит на аллее в определённые часы. Это сигнал для исламских террористов.

Но однажды я встретил таинственную незнакомку в продовольственном магазине. Женщина стояла в очереди позади меня и мы поздоровались, как старые знакомые. На этот раз вид у неё был вполне приветливый и она, как мне показалось, даже обрадовалась нашей встрече.

Вышли из магазина вместе. У моей знакомой была тяжёлая сумка с продуктами и я предложил её подвезти. Она не отказалось. Познакомились. У таинственной незнакомки оказалось необычное имя— Мелис.

— Вы турчанка?

— Да.

— Давно в Германии?

— 11 лет. А Вы откуда?

— Из России. Уже 18 лет. –Ехать до её дома было недалеко и я задал вопрос, который лучше бы, наверно, было задать после более продолжительного знакомства:

— Почему Вы сидите на скамейке одна? Так долго. У Вас что-то произошло в семье?

Мелис рассмеялась:

— Представляю. Наверно я произвожу странное впечталение.

Она помолчала.

— Здесь остановитесь, пожалуйста. Спасибо.

Мелис вышла из машины. Я донёс сумку до подъезда. Мы попращались.

На следующий день утром турчанка сидела на своём месте. Когда я пробегал мимо, она неожиданно встала и приветливо подала руку:

— Здравствуйте. Рада Вас видеть. Мелис протянула тонкую, скромно изданную книжку. — Я полистал. Это были стихи.

— По-турецки? — предположил я.

— Да. Это недавно изданная в Турции книжка моих стихов. — Она помолчала. Улыбнулась.

— Теперь Вы понимаете чем я здесь на скамейке занимаюсь? Пишу стихи.

Дома я снова полистал книжку и обнаружил на титульной странице автограф по-немецки:

«Пробегающему мимо мужчине по имени Лев. Который, надеюсь, больше не будет считать меня сумасшедшей»

И подпись: Мелис Эккер. Жалко что самих стихов прочесть не могу. А хотелось бы…