Автор Узи Бен-Кнаан
Мама вернулась из больницы и на её руках моя маленькая новая сестричка, младенец - девочка.
Живот мамы был почти плоский, и вместо широкого платья периода беременности, она одела сейчас брюки и блузку.
— Ты выглядишь странно, без платья и живота, — сказал я ей.
Мама не ответила мне, она повернулась и проверила поднимается ли папа за нею.
— Подожди когда я буду показывать папе – смеялась она. Я шёл за ней в направлении спальни.
— Вы поменялись, – спросил я, – сейчас папа оденет платье?
— Ну, в самом деле… – ухмыльнулась мама. – Я имела ввиду огромное волнение, которое захватило твоего папу. Сейчас сам увидишь.
Мама положила маленький свёрток на детскую кровать, которая была раньше моего брата Одэд, потом моя, а сейчас её, новой. Я приподнялся на цыпочках и всё таки достал только до высоты матраса. Две мизерные ножки выглядывали из под свёрнутых одеялец. Большой пальчик гномика был наклонен ко мне и нежный розовый ноготок говорил мне здравствуй.
— Я хочу видеть её – сказал я маме. – Подними меня.
— Возьми кресло и поднимись на него – попросила мама. – У меня сейчас мало сил, не предлагаю себя как рычаг.
Мама накрыла кроватку тончайшей тканью и объяснила мне, что она против комаров.
— Ты думаешь, что у детей есть от природы лысина? – спросил я маму, после того как взглянул на новую сестричку.
- Не беспокойся, — ответила мама, – с течением времени голова покроется волосами.
— А лицо? – спросил я, — немного как у обезьяна… красное и сморщенное?!
(- Нужно было сказать обезьянки — подумал я про себя, — она ведь девочка. )
— Барак, я могу сообщить тебе, — сказала мама, – что ты, когда был маленький, не на много от неё отличался, а сегодня к твоей радости…
— Есть у меня большая голова и я очкарик! – подытожил я.
— И мы любим тебя, несмотря на то, что ты выглядишь как чудовище – смеялась мама и протянула ко мне руки.
Я уселся ей на колени и обнял её.
— Она будет большая, умная и красивая, наша прекрасная девочка! — провозгласил папа, когда вошёл в открытую дверь. Он держал огромную груду коробок и свёртков, которые в тот же момент обещали упасть из его рук и в конце так и случилось.
Ночью я слышал плач из спальни. Хагит, сестра моя, пищала голосом охрипшей птички. Я слышал скрип кровати папы и мамы, и голос со стороны мамы проходящий в тишине через дом, проникающий мне в уши. Шкаф открылся, дверью ударили и между голосами мебели плакала Хагит. Мама и папа беседовали, а я не мог заснуть снова. Одэд спал глубоким сном, как обычно. Гиппопотам. Я встал с кровати и вышел из комнаты. Дверь спальни была открыта и мама сидела спиной ко мне.
— Мама, — прошептал я, – что ты делаешь?
— Барак! – ответила мама удивлённым шёпотом, — Ты не спишь?
— Я не могу, — ответил я, – проснулся от голосов.
— Я сожалею. – сказала мама – Хагит голодная, сейчас закончу кормить её и тогда будет тихо несколько часов… я надеюсь.
— Я хочу посидеть с тобой, – попросил я.
— Нельзя, – сказала мама.
— Но почему? – спросил я.
— Т.к. я предпочитаю, чтобы Хагит сосала в тишине и чтобы не было лишних движений в комнате, а ты будешь мешать.
— Я нет, — умолял я.
— Спокойной ночи, Барак! – сказала мама. – Когда Хагит немного подрастёт, ты сможешь даже кормить её, сейчас она слишком маленькая.
— Но...- попытался снова.
— В кровать, Барак! – приказала мама.
Странно говорить с кем-то, кто сидит к тебе спиной. Как кушать стоя на голове, давит.
Утром, когда я вошёл в ванную комнату, обнаружил папу и маму моющих Хагит.
Папа мылил ей ноги и говорил маме:” Осторожно с головой! “ А мама отвечала: ”Осторожно с ногами!“
— Я думаю, что то, чего не хватает в ванной комнате, – сказал я Одэд, когда вернулся в комнату не помывшись ,– так это светофора.
— В раковине машина? – спросил Одэд, когда одевал свои брюки.
— Нет, но там два человека, которые говорят всё время: “Осторожней, осторожней, осторожней, нужно быть осторожней”.
— Ты мог сказать папа и мама, — усмехнулся Одэд ,– они не чужие люди.
— Верно, — согласился я, – но ты не мог сказать, что их трое, верно?
— Не мог, – сказал Одэд причёсываясь, – с Хагит их трое.
— Барак! – позвала мама – ты можешь входить, мы закончили!
Мама положила Хагит на кровать, а папа принёс подгузники. Мама положила подгузник, а папа принёс ей заколку и расчёску. Мама взяла Хагит на балкон, а папа открыл на окне жалюзи и спросил:” Ещё что-то?”
— Нет, – улыбнулась мама, – это всё. Ты можешь идти рисовать.
- Нет, нет,- сказал папа, — Я хочу постоять и просто поглядеть на неё.
Мама села и просто глядела на Хагит. Папа стоял и они просто вместе смотрели. А Одэд втолкнул меня в комнату и сказал мне в ухо:” Ты знаешь, что ты опаздываешь?! Что ты делаешь? “
— Я? – ответил я размышляя, — Просто…
Так прошла целая неделя. Хагит, до того как она изволила спать, трясла своим раздражающим плачем окна. Я только мог думать про себя, что если бы она кричала громче, то она могла бы своими слезами также трясти ковры.
Всю эту неделю приходили в гости дяди, которых я почти не знал. Все они стояли вокруг кровати моей сестры- свистка и говорили:”Хагит невеста, Хагит слабенькая....
Если бы только они провели с нами одну ночь плача, я уверен, что просто удовольствовались именем промокающая: Хагит!
Одэд и я вернулись со школы. Телефон зазвонил и Одэд побежал к нему. Я отнёс ранец в нашу комнату и вернулся к нему.
— Это не Барак, — сказал Одэд, это его брат, Одэд. Одэд прислушался минуту и позвал – Папа!
— Папы нет – сказал я ему, после того как я заглянул в рабочую комнату. Дверь была открыта и кисточки стояли скучающие и моющие головы в ведре.
— Папы нет, – сказал Одэд в трубку.
— Я знаю, – сказал я. Пытался запутать его и мне это удалось.
— Не я ответил тебе, – прикрыл Одэд рот около трубки. – Это Гершон в телефоне.
— Скажи ему также, что мамы нет дома! – сказал я и пошёл на кухню.
— Может быть прекратишь мне путать мозги! – закричал позади меня Одэд и
тотчас я услышал его извиняющимся: “Нет Гершон, не тебе я сказал, чтобы не путал мозги… я сказал Бараку… да, он путает мне мозги. Папа?!.. папа, я думаю будет позже. Может быть он пошёл с мамой покупать одежду для Хагит… да, скажу ему
до свидания."
— Ты хочешь кушать? – позвал я Одэд со ртом полным сыра.
— Есть что-нибудь вкусное?
— Нет ничего – сказал я. – Нет никаких вкусных вещей!
Потом я отрезал ломоть хлеба и спросил у Одэд:”Ты знаешь почему нет ничего покушать?”
— Нет, почему? –спросил Одэд и достал сковороду из шкафа.
— Т.к. мама и папа заняты с Хагит и нет у них времени для нас. Папа даже перестал рисовать из-за этого.
— Ты младенец? –спросил Одэд.
— Нет. –ответил я. –Я не младенец.
— Может ты хочешь, чтобы надевали тебе подгузники и мыли зад и чтобы мама кормила тебя грудью, как Хагит?
— Я уступаю!
— Ты знаешь, почему ты уступаешь? – сказал Одэд и вынул спички. – Из-за того, что ты уже большой и не должны ухаживать за тобой. Милый, но большой.
— Интересно – сказал я –перед своими тупыми друзьями, ты называешь меня младенцем. Но сейчас, когда тебе удобно, я вдруг большой.
— Я сказал милый – уточнил Одэд.
— Но большой!...- пытался ответить ему.
-- Замолчи! — прервал меня Одэд. – Ты можешь делать головную боль даже глухому cлону.
Замолчи!
Он показал на холодильник и попросил, чтобы я достал несколько яиц.
Вечером пришли Тирца и Гершон. Папа и мама сидели в комнате для гостей, а Одэд готовил уроки.
— Скучно мне, — сказал я Одэд.
— Иди и сядь в комнате гостей – сказал Одэд, грызя карандаш.
— Я был, – сказал я, – только там мне тоже скучно.
— Тогда я не знаю, – сказал Одэд.
Я вышел в коридор. Кровать Хагит была видна из-за приоткрытой двери.
— Играть с ней это тоже решение против скуки, – подумал я про себя.
Хагит лежала на спине и её голубые глаза открыты и смотрят на игрушечную утку подвешенную над головой.
— Хагит, – прошептал я, — Хагит… – Глаза Хагит повернулись ко мне и тотчас вернулись разглядывать утку.
— Я интересней, – сказал я Хагит на мгновенье высунула язык.
— Ты сердишься на меня? – спросил я. Хагит сомкнула глаза.
— Не притворяйся, – сказал я. – Ты можешь закрывать глаза, но я знаю, что уши твои открыты.
Хагит снова сомкнула глаза.
— Может у тебя тоже будет большая голова и очки… – думал я вслух, — и Одэд будет твой старший брат, как мой… минуту, не верно. Я буду большой брат.
Хагит надула щёки и мурлыкала.
— Ты что, ничего не понимаешь? – сказал я.– Если бы ты меньше плакала и больше слушала с тех пор как родилась, может сейчас больше понимала.
Хагит закрыла ладонь, как будто она угрожает сейчас кулаком.
— Я думаю, что ты будешь злой ведьмой когда вырастишь, даже Одэд по сравнению с тобой иногда милый…
Я прикоснулся к её щеке и почувствовал какая она мягкая и тёплая. Проверил, что нет никого вокруг и когда был уверен в этом, погладил её щёку и лоб и провёл пальцем по её маленьким губам. Хагит пыталась закрыть рот, в котором ещё не было зубов, на моём пальце и вдруг я, не знаю зачем, захотел причинить ей боль,
Отплатить ей за все долгие ночи плача, за то, что папа и мама не обращают на меня больше внимания и только занимаются всё время с ней. И тогда я ущипнул сильно её щёку. Хагит завопила и залилась плачем знакомым и нервным.
Я убежал, но перед тем как успел войти в свою комнату схватила меня мама за воротник:” Что случилось? “
— Ничего – ответил я. Мама вошла и поглядела на Хагит.
— Ты сделал что-то с её лицом?
— Почему – притворился я — лицо её зелёное?
— Нет, но кажется мне, что кто-то ущипнул её за щёку, щипок очень порядочный!
Хагит продолжала вопить. Также папа, Тирца и Гершон вошли в комнату.
Тирца сказала: ”Это ничего, правда. Покинули его, он просто ревнует, это случается у детей когда вертятся вокруг, ухаживают за ними в течении лет, а потом, вдруг бум, есть новый ребёнок…
— Тирца, достаточно! – процедил ей Гершон, как ты можешь знать?.. Нет у нас детей!
— Но у нас есть книги! –обиделась Тирца, и это почти как!
— Барак – сказал папа резким и раздражённым голосом – иди в свою комнату!
— Эгуд, — сказала мама и пыталась успокоить его.
— Что Эгуд! – закричал вдруг папа. – Я хочу знать, что бы он сделал, если бы кто-то кто сильней, ударил его!?
— Он не бил её, — вмешалась Тирца, и добавила быстро, прежде чем Гершон снова успел остановить её, – он только ущипнул её!
— Он только ущипнул её! – повторил папа, и с сигареты его упал пепел.
Я думал, что пепел, который упал на пол, взорвётся сейчас. Но нет. Они стояли и глядели на меня. Я дрожал и обида свистела в голове, как свистит милиция.
Между тем Одэд вышел из комнаты и спросил, что случилось.
— Я ущипнул их королеву! – разразился я слезами и закрылся в туалете.
Мама спросила обеспокоенным голосом: ”Барак, что ты делаешь?”
— Ничего, – ответил я и вытер нос туалетной бумагой, – пипи.
* * *
На другой день после обеда мама пыталась помириться со мной и просила, чтобы я пошёл с ней в “каплю молока” .
— Капля молока? – не понял я, — Как можно идти в одну каплю молока?
— Это название места – объяснила мама, — это сорт… сорт больничной кассы для младенцев. - И вдруг добавила:” Но пойдёшь, если ты правда хочешь пойти!”
Мама вглядывалась в меня и ждала ответа.
— Идти? – Думал я про себя, — Зачем мне? Не достаточно того, что случилось вчера, стоит ли хотеть вообще делать им хорошее?!.. Но, если пойду может мы будем снова друзьями…
Мы пошли. По дороге помогал маме доставать колёса тележки, когда она застревала в грязи и камнях.
— Я подожду тебя снаружи, – сказал я.
Я надеюсь, что это не будет долго, – сказала она перед тем как вошла.
Капля молока была в сущности маленьким, белым магазином. Я вертелся в саду который окружал этот дом. Со всех окон были слышны голоса других мам: ”Тише куколка, тише сладенький.“ — Слышал также их младенцев, возвращающих им вопли
от которых сморщивались уши.
В саду были пчёлы и через какое -то время я обнаружил, что он полон муравьёв, хамелеонов, мух и ещё всевозможных маленьких и странных животных, которые из-за их формы и голосов, что выходили из… я не знаю откуда. Я удрал из сада и уселся на лестничной площадке.
Мама вышла и когда мы прошли около киоска продажи газет, сказала:” Барак, подержи немного коляску, я хочу купить газету....”
Но вдруг посмотрела на меня и на Хагит которая лежала в коляске и решила: ”Нет, нет необходимости, нет никаких важных новостей. Она взяла у меня ручку коляски и начала пересекать трассу.
— Я остался стоять на месте и спросил: “ Почему ты передумала?”
Мама неожиданно повернулась и позвала меня присоединиться к ней пересечь побыстрей шоссе. Когда мы перешли на другую сторону, она остановилась и сказала:” Следующий раз, Барак, когда начинаем пересекать шоссе стоит подождать с вопросами, даже если эти вопросы самые горящие в мире!
Кроме того, что это значит почему передумала?!”
— Ты боялась оставить Хагит со мной одну, из-за этого решила вдруг, что ничего нового нет в газете…
— Барак, это глупости!
— Если ущипнул её, это не значит, что я хочу убить её!
Мама двинула коляску и не поворачиваясь ко мне спросила: “Ты действительно веришь, что ты ничего мне не делаешь?”
— Да – ответил я, не смотря на то, что уже не так был уверен. Я приготовился к тому, что она сейчас начнёт меня убеждать, но мама только коротко вздохнула и сказала тихо:” Жаль, я действительно думаю, что нового нечего сказать.”
Папа готовил ужин. Мы уселись вокруг стола. И Одэд рассказывал обо всяких глупостях, которые делал сегодня. Папа и мама смеялись, как будто слышали самые смешные шутки в мире.
— Интересно, — подумалось мне, у Одэд нет вообще проблем с тех пор как Хагит росла. Но это, уверен, из-за того, что в любом случае его ничего не касается.
Не хотелось мне кушать. Папа шутил и сказал, что если не буду есть, обижу нашего повара. Я не ответил. Одэд сказал, что уверен, что я сожрал перед этим шоколад.
Я показал ему язык и сказал, что не жрал ничего.
— Кислая рожа – сказал мне Одэд и попросил ещё какао. Они не пытались вообще убеждать меня. Я пытался сдерживаться, но в конце не мог больше и спросил маму:" Ты не хочешь, чтобы я ел?”
— Как ты думаешь? – спросила мама. – Конечно же я хочу! Но есть проблема. Ты не хочешь кушать.
— Может ты хочешь, чтобы мама кормила тебя вместо тебя? – спросил Одэд голосом младенца.
— Нет – сказал я, — я хочу, чтобы ты не вмешивался!
Утром, я начал делать ещё один опыт. Не ел кашу, и когда все вышли из кухни вылил её в раковин. Каша была густая, собралась в углу и не текла внутрь раковины. “Уверен, что мама это обнаружит!” – подумал я и пошёл в школу.
Когда я вернулся из школы мама не сказала мне ничего. Она сидела кормила Хагит и гладила ей голову.
— Барак, хочешь кушать? – спросила.
— Нет! – сказал я.
Мама застегнула свою блузку, положила Хагит на плечо и провела с нежностью по спине.
— Уверен? – спросила она.
Я не ответил. Не было необходимости. Хагит отрыгнула и мама положила её в кровать.
Я в это время вошёл в кухню, набросился на кастрюлю и растерзал то немногое, что осталось там, вычистил на сколько мог, чтобы выглядела как прежде. Чтобы немного побеспокоились!