Курить – здоровью вредить!
Чем принципиально отличается деревня от города в эпоху развитого социализма? Ответ чрезвычайно прост – курением! В городе курили почти все – мужчины и женщины, юноши, и девушки. Да и не мудрено! Смотришь кино: главный герой курит, секретарь парткома курит, директор школы курит, прошу простить, Генеральный секретарь тоже курит! Есть с кого брать пример!
В деревне все мужики поголовно курят, но девушки… Сколько раз во время каникул гостил у брата Лени в деревне на Брянщине, ни разу не встречал женщину с папироской. А ведь Погарский район славится выращиванием табака, а Погарская сигаретно-сигарная фабрика является одним из основных производителей табачной продукции как на внутреннем рынке, так и на внешнем. Основная рабочая сила на фабрике – девушки из соседних деревень. Казалось бы, набивай папиросы, крути сигары и кури бесплатно! Что еще человеку надо? Ан нет, не курят наши подружки, и все тут!
А тут еще руководство фабрики, отпуская работниц из общежития на выходные домой, умудрилось часть зарплаты выдавать «натурой», то есть сигаретами… Что остается делать девушкам – раздавать сигареты бесплатно или продавать по бросовой цене?
Дело было в середине августа на Яблочный Спас, как раз выпал выходной день. Моему брату Лене удалось купить по дешевке пару пачек сигарет «Прима».
— Идем к Пантелеичу, отнесем пачку. Я давно обещал ему, да все никак не соберусь, — предложил Леня.
Пантелеич был нашим соседом. Он жил один в маленькой, местами замшелой избе. Никто к нему не приходил, да и он обращался к кому-либо лишь по крайней необходимости. Выходил со двора только в сельпо за продуктами – туда и обратно, да воды в колодце набрать. Был он маленького роста, всегда в ватных штанах и телогрейке. На голове, смотря по сезону, либо шапка ушанка, либо военная фуражка старого образца с козырьком и кокардой. Небольшое, словно кукольное лицо украшали пухленькие розовые щечки, являя собой саму доброту. Из-под пушистых седых бровей, прищуренные глаза излучали лукавый взгляд. В иссушенных потрескавшихся губах всегда зажата тлеющая цигарка, дым от которой разносился по всей округе, приводя в бешенство собак. Зимой было смешно смотреть как дымящийся колобок катится по снегу. Соседи говорили, что этому колобку девяносто лет с гаком.
Мы постучали в дверь. Услышав старческое кряхтение, не стали дожидаться и вошли в избу. Часть горницы занимала белая печь с пологом. Единственное, закопчённое окно слабо пропускало дневной свет. Совершенно отсутствовал дощатый пол, то есть пол был, но земляной. У стены стоял верстак, на котором лежали столярные инструменты. Весь пол был усыпан стружкой. Посреди горницы возвышалась деревянная колода, а рядом лежал топор. Но главное, что сразу бросалось в глаза - это натянутые от стены до стены веревки и висящие на них листья табака. Увиденное напомнило мне мрачную картину Василия Сурикова «Утро стрелецкой казни».
— С чем пожаловали, хлопцы? — Поздоровался старик, сидящий на куче тряпья.
— Здравствуй, Пантелеич! Вот, принесли тебе, как и обещал, пачку Погарской «Примы». А это мой московский брат Володя. Может угостишь нас настоящим табачком, да расскажешь что-нибудь интересное, — ответил Леня и протянул деду пачку сигарет.
Пантелеич, не торопясь достал из кармана немецкую трофейную зажигалку, открыл пачку, извлек сигарету и прикурил. Глубоко затянулся, выдержал паузу и выпустил кольцами дым. Это напоминало театральное представление с одним актером и двумя зрителями.
— Так я и думал – ба-ра-хло! Конский навоз! Ладно, так и быть, угощу вас настоящим табачком. Садитесь и повторяйте за мной. — Заключил старик и кряхтя поднялся.
Пантелеич снял с веревки лист табака, положил на колоду и топором измельчил в крошку. Вынул из кармана телогрейки старую потертую газету, аккуратно оторвал три прямоугольных клочка и раздал каждому. Согнул газету лодочкой. Удерживая лодочку одной рукой, второй насыпал в нее несколько щепоток табака, разравнял и свернул трубочкой. Послюнявил губами край трубочки и заклеил шов слюной. Мы с Леней добросовестно повторяли все за Пантелеичем, но склейка у нас не получалась.
— Не огорчайтесь. Молоды еще. Слюна не та! — Утешил старик. Прикурил сам и дал прикурить нам.
Я затянулся как можно глубже и … все поехало: стены, потолок, Пантелеич, Леня… Изба наполнилась дымом и приятным сладким запахом. Тем временем Пантелеич начал свой рассказ:
— Дела на фронте в ноябре 1943 года шли хорошо. В ту пору мне уже миновал седьмой десяток. Брянщина была освобождена полностью. Мы в колхозе восстанавливали хозяйство после фашисткой оккупации. В один из дней, ремонтируя сеялку потерял по неосторожности палец, — продолжал Пантелеич.
Из глаз его медленно скатилась слеза. Надеясь устранить головокружение, я затянулся второй раз. Однако головокружение усилилось. Мне стало еще хуже. Вдруг я увидел, что дверь в горницу открывается, входит обнаженная женщина и медленно ступает по земляному полу. Что интересно, меня совсем не удивило что женщина голая, а удивило то, что она босиком идет по холодному земляному полу. Мысли в голове путались: кто эта женщина; зачем пришла; почему Пантелеич не предложит ей тапочки? Я огляделся —- Пантелеич исчез, Леня спит… Лицо женщины показалось знакомым. Мне стало страшно! Тем временем, женщина сорвала один лист табака, положила на колоду и стала с ожесточением рубить его топором. Через несколько ударов топор вырвался из рук и отрубил ей палец. Но кровь почему-то не шла…
В этот момент я очнулся, огляделся вокруг – женщина исчезла, а Пантелеич продолжал свой рассказ. Я посмотрел внимательно на него и обнаружил, что на правой руке палец наполовину отрублен. Лишь потом Леня рассказал, что Пантелеич слыл одним из лучших мастеров крутильщиков сигар до того, как потерял палец ремонтируя сеялку.
Историческая справка. Работник Погарской табачной фабрики, Иван Алексеев, крутильщик сигар был доставлен в Москву на фабрику «Ява», где изготовил партию легендарных подарочных сигар, выполнив заказ Сталина. Эти сигары на Тегеранской конференции Генералиссимус вручил английскому премьер-министру Уинстону Черчиллю, зная о его пристрастии к хорошим сигарам.
Придя в себя, я спросил: «Почему ты плачешь?
— А я всегда плачу, когда вспоминаю прожитые годы, — с улыбкой ответил старик.
Мы поблагодарили Пантелеича за интересный рассказ и за табачок.
С тех пор я никогда не проводил экспериментов с табаком и не присоединился к отряду курильщиков.