Иосиф находит себе работодателя
Как Иосиф оказался в Учебкоме? Он попытался найти работу в каком-нибудь из израильских университетов. К сожалению, их в Израиле оказалось не так много, всего пять. Попасть на работу в эти университеты, можно только удачно выступив на семинаре. Как проходит такой семинар? Послушать соискателя собираются человек пятнадцать ученых мужей - специалистов в разных областях физики, среди этих пятнадцати ученых обычно один, максимум двое, представляют себе, о чем идет речь в докладе. Но убедить надо всех, убедить, что докладчик достоин их «одобрям». Но для этого надо уметь связно излагать свои мысли на принятом в ученом мире языке – английском. У Иосифа такого умения не было и не могло быть. С детства его языку не обучали, не было возможности. На Физтехе, как и в других технических вузах Союза, учили только читать технические тексты и не учили по существу языку. Опыта выступления на международных конференциях у него тоже не было - рылом не вышел, чтобы по заграницам разъезжать. Иосиф провалился на семинарах в Тель-Авивском и в Бар–Иланском университетах, и без особой надежды готовился к докладу в Хайфе.
И тут знакомые свели его с доктором Ициком Коэном, который организовывал свою лабораторию в Учебкоме. Так Иосиф назвал учебное заведение, нечто среднее между техникумом и институтом, в котором ему предстояло работать почти 15 лет. Ицик выдвинул условие, - Иосиф должен выиграть грант министерства науки, предназначенный для новых репатриантов. Доктор Коэн несколько месяцев как начал работать в Учебкоме, и ему для того чтобы закрепиться на новом месте необходимо было обзавестись собственной лабораторией. Кое-какое лабораторное оборудование он захватил с места прежней работы, а теперь ему нужны были средства для покупки новых приборов. Много денег репатриантский грант не давал, но тысяч двадцать долларов можно было урвать. Ицик сообщил Иосифу, какие приборы он хотел бы приобрести в первую очередь, и Иосиф через пару недель предложил тему научного исследования с использованием этих приборов. Ицик, как говорится, не сразу врубился в тему, понадобился почти месяц для осознания Ициком сути предложения. В конце концов, был написан грант, руководителем и главным исполнителем которого числился Ицик и соисполнителем доктор Иосиф Гальперин.
Размышления Иосифа по поводу суетности мира
Прошло около года, грант был выигран и получена стипендия министерства абсорбции для научных работников, так называемая стипендия Шапиро по имени начальника соответствующего отдела министерства. Иосиф смог, наконец, приступить к работе в Израиле по свой специальности. За обустройство репатриантов ответственным в Учебкоме был по совместительству заведующий лабораторией электрических машин Лео Штукман. На нем лежало оформление всех документов при приеме на работу, отсылка их в министерство абсорбции для назначения стипендий. Как правило, с первого раза ничего не получалось. Документы исчезали бесследным образом. То ли Штукман их не отсылал, то ли они пропадали в недрах министерства или испарялись по дороге, оставалось неизвестным. В личном владении у Штукмана был небольшое помещение, состоящее из двух комнат. В одной комнате сидел он, а в другой стоял кульман, за которым работал кто-либо из его сотрудников. В то время, когда Иосиф каждую неделю посещал Штукмана, выясняя, куда пропала та или иная бумага, он обратил внимание на весьма примечательную даму за кульманом. Яркая брюнетка бальзаковского возраста буквально заворожила Иосифа. Штукман не счел необходимым представлять даму Иосифу, а Иосифу было неудобно в присутствии Штукмана обращаться к даме. Но однажды, когда при очередном посещении Учебкома, Штукмана срочно вызвали к ректору, Иосифу удалось познакомиться и поговорить с дамой. Первое, что она произнесла было:
- Советовала бы вам поискать что-нибудь более адекватное вашему образованию и опыту, чем это заведение.
- Вам здесь нехорошо?
- Здесь я Рая, на подхвате, а там меня звали Раиса Исааковна, и я была вторым профессором на кафедре электротехники.
- Почему же Штукман не может дать вам работу, соответствующую вашему уровню, использовать ваши знания?
- Потому что для этого надо иметь что-то в голове. Я отослала свою трудовую биографию в некоторые американские университеты и надеюсь в скором времени получить где-нибудь место и покинуть эту богадельню. Кстати, насчет использования чужих знаний Штукман не так уж беспомощен. Сейчас он судится с профессором из Москвы, который раньше у него работал. Этот профессор обвиняет его в плагиате.
Иосиф не внял совету профессора Раисы Исааковны. У него были сомненья, но он не любил суеты, хотя и понимал - не суетясь, ничего не добьешься.
Как устроен Учебком
Первый год пребывания в Учебкоме прошел относительно спокойно. Иосиф изучал каталоги оборудования, делал заказы, помогал Алексу раньше начавшим работать «у Ицика» в проведении экспериментов, аккуратно получал ежемесячное пособие от министерства абсорбции и знакомился с новым для себя учебным учреждением.
Постепенно он выяснил, что возглавляет Учебком президент. Не много ни мало – президент. Иосиф привык к тому, что руководитель высшего учебного заведения зовется ректором. А тут – президент! Соответственно в Учебкоме реализуется президентская форма правления. Президент распоряжается всем - финансами, кадрами и недвижимостью. Он - профессор, в прошлом большой ученый, очень скромный на вид пожилой еврейский джентльмен, но все его боятся и беспрекословно выполняют все его распоряжения. Красочные рекламные проспекты и еженедельные информационные сообщения, развешанные по всем зданиям Учебкома, заполнены его изображениями. Каждый студент и преподаватель может лицезреть своего президента, выступающего с речью или принимающего почетных гостей. Собственно этим лицезрением и ограничивалось знакомство Иосифа с президентом. Встречаясь с ним иногда на территории кампуса, Иосиф всегда здоровался первым и порою даже получал ответный кивок. Это случалось, когда Иосиф встречал президента лоб в лоб в коридоре или на улице. Если же президент с кем-то разговаривал, то он не замечал мимо проходящего сотрудника. Вообще, к удивлению Иосифа, израильтяне, когда останавливаются на улице поговорить со знакомым, не обращают внимания на других проходящих мимо знакомых. Так они бывают зациклены на беседе.
Преподаватели в Учебкоме делятся на две группы – штатные и совместители. Штатные преподаватели - коренные израильтяне и репатрианты с большим стажем пребывания в стране. Все назначения на штатные должности происходят с ведома президента. Совместители, в основном новые репатрианты, должны перед началом каждого семестра обращаться к декану факультета с просьбой предоставить часы преподавания.
Новый репатриант мог годами работать в Учебкоме в качестве совместителя и не получать никаких социальных выплат. Таким образом, он не мог рассчитывать на какие-либо пенсионные накопления.
Карьерное продвижение преподавателя зависит от его успехов в науке или попросту от количества публикаций. Чтобы заниматься наукой - нужны средства. Но бюджет Учебкома, как всякого колледжа, не предусматривает выделение средств на научную деятельность. Нет финансирования, нет и возможности оплачивать научные разработки. Вот тут-то и пригодились новые репатрианты-совместители. Они получают учебную нагрузку при согласии безвозмездно заниматься научно-исследовательской работой для штатного преподавателя. В литературе известны «писатели–негры», они пишут за известных писателей. А в Учебкоме был «выведен» новый вид ученого – «ученый негр». На каком-то этапе удовлетворены существующим положением и те и другие: новые репатрианты с плохим ивритом допускаются к преподаванию (за что собственно и получают зарплату), а представители старшего преподавательского состава получали возможность карьерного роста.
Иосиф учит иврит
Из двухсот преподавателей до недавнего времени в Учебкоме работало человек тридцать репатриантов из последней волны репатриации. С некоторыми из них Иосиф за пятнадцать лет работы в Учебкоме познакомился довольно близко, в основном, почему-то с математиками. Сближению репатриантов способствовало совместное обучение ивриту. Раз в два-три года начальство приглашало преподавателей иврита для улучшения языка общения преподавателей-репатриантов со студентами. Иосиф добросовестно посещал все занятия, но в иврите заметно не преуспел. Он выучил все физические термины, формулировки физических законов, слова и выражения, обычно употребляемые преподавателем во время лекции, однако ему было очень трудно выражать свои мысли в разговорах на свободную тему. Часто при общении с коренными израильтянами его спрашивали как, при столь слабом знании языка, он может преподавать на иврите. В таких случаях он просил собеседника сформулировать ему на иврите закон Архимеда. С такой задачей израильтянин обычно не справлялся и тогда Иосиф победно восклицал «Вот видишь, не можешь, а я могу, одно дело иврит, а другое - физика на иврите».
Только один из пяти преподавателей иврита, запомнившихся Иосифу, мог общаться со слушателями на русском языке. Михаил, филолог из Новосибирска, еврейский диссидент, репатриант семидесятых, пытался показать новым репатриантам красоту и стройность древнееврейского языка. Призывал начинать читать книги на иврите и всячески стремился доказать, что их благоговение перед русской литературой проистекает из полного незнания мировой литературы. Иосиф не перестал любить Пушкина и Маяковского, но с помощью Михаила все-таки прочел свою первую книгу на иврите.
Из преподавателей иврита, носителей языка, самой яркой и эффектной была профессиональная школьная учительница такого же примерно возраста, что и её седовласые ученики, средний возраст которых перевалил за пятьдесят. Но женщина есть женщина. Высокая стройная с отличным макияжем она выглядела значительно моложе своих лет. Одевалась она всегда с большим вкусом, каждая деталь её костюма была тщательно подобрана, и даже цвет обуви гармонировал с остальными аксессуарами. Каждый раз она появлялась в новом наряде, и её туфли или босоножки меняли цвет - от нежно голубого до ярко красного. Хана, назовем её так условно, всегда была в настроении, всем своим видом показывая, что учить ивриту пожилых страдающих амнезией мужиков её любимое занятие. Самого молодого из группы сорокапятилетнего высокого очень мужественно выглядевшего учащегося Хана назначила старостой группы. В его обязанности входило докладывать об отсутствующих перед началом занятия. Администрация Учебкома требовала от преподавателя иврита строго учета посещения уроков. Хана не устраивала перекличку и довольствовалась тем, что сообщал ей староста. Старосте, собственно, как и всем в группе, Хана нравилась как женщина, он не мог её обманывать, с другой стороны, не хотел выдавать своих товарищей. Он краснел, бледнел, и, заикаясь, с трудом произносил фамилии отсутствующих. Для него был праздник, когда таковых не оказывалось.
В конце трехмесячного курса каждый учащийся должен был сделать перед приемной комиссией небольшое сообщение на иврите. Большинство выбрали темой сообщения материал из их занятий со студентами – рассказывали о работе электронной схемы или прибора. Один, самый преуспевший в иврите и относительно молодой, как по возрасту, так и по стажу пребывания в стране репатриант подготовил сообщение на вольную тему. Он с воодушевлением рассказал о красотах и природных богатствах своей покинутой родины – Еврейской автономной области, Биробиджана. И Хана и другой член комиссии, директриса школы, в которой работала Хана, слушали его с большим интересом, забывая отмечать ошибки в грамматике и произношении.
А Иосиф захотел немножко, как бы это точнее выразиться, - «выпендриться» перед Ханой, и решил рассказать о русском поэте-футуристе Владимире Маяковском. Он прочел перед ошарашенными слушателями в собственном переводе стихотворение «А вы могли бы?». Этим коротким стихотворением, как было сказано в советском издании избранного Маяковского, поэт «эпатировал буржуа эстрадным сарказмом». Перевод кончался такими строчками:
Атем муханим
Ноктюрн ленаген
Бахалиль амарзвим?
А вы ноктюрн
Сыграть могли бы
На флейте водосточных труб?
Иосифу в полной мере удалось эпатировать двух ни в чем не повинных израильтянок. Через год Иосиф буквально лоб в лоб столкнулся с Ханой в большом универсаме, но она его не узнала.