Борис Турчинский
Поздравляем израильского композитора Нубара Асланяна с присуждением
ему престижной международной премии «За большой вклад в музыкальную культуру» Фонда деятелей искусств им. Рабиновича.
Желаем здоровья и осуществления всех творческих планов.
Нубар Асланян живет в Израиле с 1994 года.
- Наша специальность – единственная, о которой не говорили здесь, в Израиле, что диплом куплен, - рассказывает Нубар. - Я был членом Союза композиторов СССР - и автоматически стал членом Союза композиторов Израиля, продолжая оставаться и членом Союза композиторов Армении.
Первым произведением, которое я написал в Израиле, была Соната для виолончели соло «Энтеббе-20». Я посвятил ее памяти Йонатана Нетанияху, погибшего в 1976 году во время проведения операции по освобождению заложников…
Я отправил рукопись партитуры Беньямину Нетанияху и попросил моего друга поэта Цви Бархана перевести мое письмо. Он начал так: «Я – оле хадаш («новый репатриант») …», - на что я ему сразу сказал: «Цви, я не хочу писать, что я вчера приехал: если я «оле хадаш» — значит, что-то прошу» …
Музыка Асланяна звучала в Болгарии, Польше, Румынии, в шести городах Германии и, конечно же, в Израиле и Армении. Она отличается красочным армянским темпераментом, в некоторых произведениях - и еврейским народным колоритом, разнообразием содержания и жанров: это пьесы для солистов-инструменталистов и вокалистов, вокально-хоровая музыка, музыка для камерного, духового и симфонического оркестров; не забыта и музыка для детей.
«Моя история — это немного грустная история мальчика из не очень обеспеченной семьи, - продолжает Нубар Асланян.
- Родился я в Греции в 1943 году, потом наша семья переехала в Ереван.
Чтобы купить себе брюки и губную гармошку, о которой я мечтал, мне пришлось после семилетки пойти работать. Мне помогли устроиться во Всесоюзный научно-исследовательский институт комплексного электрооборудования, где я проработал 10 лет.
Дома у нас была мандолина, на которой все играли, - она осталась от очень рано умершего отца. В Греции отец играл в музыкальной группе - гитара, мандолина, аккордеон, скрипка. Человек он был музыкальный - наверное, от него способности и достались мне. А еще у нас дома была валторна деда.
Кажется, мне было 15 лет, и я уже учился в электромеханическом техникуме, когда мой друг, сосед, сказал, что собирается пойти на проверку своих музыкальных данных во Дворец пионеров, а потом, возможно, начнет обучение на каком-то инструменте. «Пойдем вместе», - предложил он мне.
Он зашел в класс первым, а я ждал его в коридоре. Тогда я еще не знал, что такое сольфеджио. Проверяющей оказалась пианистка. Она попросила моего друга что-то спеть, похлопать в ладошки после нее. У него не получалось, это я понял сразу и стал подсказывать ему из коридора, подпевая нужную нотку. Учительница это уловила - и говорит мне: «А ну-ка, юноша, зайди ко мне в класс!».
Я исполнил все, что она меня попросила. По ее реакции я понял: она осталась довольна.
Через некоторое время в нашей семье изыскали возможность купить аккордеон. Нашли учителя, который, понимая наше материальное положение, сделал мне скидку. Звали его Шарль. Он был очень приличный музыкант, и у него было много учеников.
Однако я жил далеко от учителя и ходил к нему через весь город пешком, а время было беспокойное. Пришлось с ним расстаться.
… Мне 19 лет. Я уже не учусь, а работаю во Всесоюзном научно-исследовательском институте комплексного электрооборудования.
По какой-то странной, мистической причине ноги сами меня несут в ту музыкальную школу, куда меня не приняли в семилетнем возрасте. Зашел к директору школы, представился. Он меня помнил смутно. Дайте мне возможность, говорю ему, посещать уроки теории музыки с учениками вашей школы. Он согласился и определил меня в седьмой класс - конечно, с детьми, которые были значительно младше меня. Что делать…
Учительницей по сольфеджио была удивительно добрая женщина, Лилия Львовна. Она поручила одной из девочек группы взять надо мною шефство. Через пару месяцев я эту девочку обогнал по знаниям, о чем объявила на весь класс после какого-то диктанта учительница. Мне это было лестно, уж очень я тогда был одержим тягой к знаниям!
Мой первый учитель по композиции - Григор Ахинян. Я его боготворил - он был для меня всем. В том числе и отцом.
Март 1991 года. Мой учитель смертельно болен. Зная об этом, я навещал его. Было очень грустно и тоскливо. Он был совсем еще не старым - только 64 года. Я понимал, что это его последний год…
Первого января я пришел к нему домой. Жена возле него. Чтобы понять, насколько ее муж еще в реальности, она спросила: «Григор, а кто это?» И еле говорящий учитель ответил: «Это мой сын». Я этого волнительного момента никогда не забуду. Что к этому добавишь...
На вступительном экзамене в музыкальное училище я играл на аккордеоне свои произведения – это были вальсы, фокстроты, танго... Меня приняли.
12 девочек и я
Как для любого композитора, для меня одной из важнейших дисциплин всегда была теория музыки. Ее преподавала Луиза Марковна Пулик. Я учился в музыкальном училище на заочном отделении, но часто приходил на ее уроки вместе с очниками, потому что считал, что так получу больше знаний. Луиза Марковна со мной занималась наравне со всеми. Она была превосходной учительницей.
В нашей группе было 13 человек: 12 девочек и я. День 8 марта в те времена еще не был выходным. Я немного задерживался - на то были причины. Долго решал, как поздравить однокурсниц, и, как часто бывает, решение пришло неожиданно!
Я купил 13 открыток (13-ю - для учительницы) и на каждой из них с обратной стороны написал коротенькую мелодию. Каждой женщине - свою, подходящую ее образу и характеру. Представляете, какой был хохот и веселье! Девочки узнавали самих себя в этой музыке! На фортепиано эти мелодии проигрывала учительница. В конце она взяла 13-ю открытку - а там была уже гармонизованная мелодия. Тут она узнала себя!..
Мое поздравление превзошло все ожидания, и рассказ об этом быстро разлетелся по училищу. «Ну и Нубар, ну молодец!».
… Постепенно я вырастал профессионально, рядом со мной была семья. Сын с семи лет начал учиться музыке и стал профессиональным музыкантом. Дочь тоже пошла по стопам отца, закончила консерваторию по классу композиции. Моя жена Алла — учительница в музыкальной школе вот уже 20 лет! Преподавательница теории музыки, сольфеджио и фортепиано.
Династия
Сын Нубара, Армен, замечательный трубач, тоже живёт в Хайфе. Ему слово:
- До седьмого класса я учился в детской музыкальной школе на фортепиано, но потом решил, что надо научиться играть и на каком-то духовом инструменте. Предстояла служба в армии, и не хотелось оказаться в войсках далеко от музыки.
Выбрали с отцом трубу и не ошиблись. До сих пор благодарю его за этот инструмент.
Затем была учеба в музыкальной десятилетке имени П. Чайковского в Ереване.
Окончание десятилетки в 1985 году ознаменовалось сольным концертом с филармоническим оркестром Армении, где я исполнил концерт для трубы с оркестром А. Арутюняна.
Поступил в Ереванскую консерваторию. Далее служа в одном из оркестров Москвы, попал на прослушивание к Тимофею Александровичу Докшицеру. Заниматься у этого великого трубача современности было великой честью!
Мой дед, папа отца, играл на валторне, был солистом Афинского оперного театра. Но после того, как он очень рано умер, финансово семье стало тяжело, и отец начал заниматься музыкой только в двадцать лет. Слава богу, впоследствии у него все сложилось успешно.
Я горжусь своим отцом и очень его люблю!»
Отличное резюме, не правда ли?.. С новым годом, дорогой коллега!
Руководитель отдела культуры гор. Хайфы Алексей Красносельский вручает Нубару Асланяну памятную медаль и благодарственную грамоту за вклад в развитие отечественной культуры и искусства.