Лики прошлого

Жалко времени

 Профессиональную абсорбцию я начал довольно лихо, впечатлив опрашивающую меня главную сестру больницы – польскую еврейку с русским именем Маша. Она, спросив, сколько мы находимся в стране, и получив ответ, что восемь месяцев, похвалила мой бойкий иврит, на что я сразил её утверждением, что у меня талант к языкам. Слово «талант», на иврите «кишарон», я услышал, не помню в какой связи, днём ранее, но не задумываясь пустил его в ход. Всё, я был принят. Впечатлившись человечностью Маши, я попросил её быть благосклонной к моей жене, что должна зайти в этот кабинет после меня и тоже пройти собеседование. Объяснил, что иврит её похуже, потому что на её плечах забота о дочерях, одной из которых не исполнилось ещё и двух лет, и ей гораздо тяжелее учить новый язык. «Пусть не заходит, жалко времени», - услышал я в ответ на свою душещипательную тираду от «человечной» главной сестры милосердия Маши. Из-за моего непростительного, скажем, простодушия, маршрут профессиональной абсорбции у моей жены был другим, но она справилась.

 У нас бытует масса анекдотов о польских еврейках, об их вредности и холодности. Я, конечно, тогда их, анекдотов, не знал, а жаль. Меня бы это подготовило. Вот хотя бы один, предупреждаю, пикантный:

 Сидят в баре два товарища. Пьют свои напитки через соломинки. У одного соломинка образовала дырку в кубике льда. Он показал этот казус приятелю, поляку: «Смотри, у меня в стакане льдинка с дыркой.» «Подумаешь, у меня такая дома», – прозвучал ответ.

19/08/ 2025

Профессор

 Заведующим отделения, где я начал свою трудовую деятельность в Израиле, был профессор – ревматолог. Он обладал энциклопедическими знаниями в любых отраслях, не говоря уж о медицине. Тут он был величиной с мировым именем. Его обход всегда превращался в спектакль миниатюр, когда он опрашивал больных и с каждым беседовал о дорогом им: месте проживания в юности, культуре страны, где росли, литературе, истории и т.п.

  Моим именем он поинтересовался публично и запомнил его с тех пор, как на обходе, узнав, что пациента зовут Альфред, отметил, что так звали де Мюссе и обратился к присутствующим: пациентам, врачам, студентам с вопросом, знают ли они кто такой де Мюссе. Никто, включая Альфреда, не ответил. После минуты неловкой тишины я сказал, что он был любовником Жорж Санд. Больше ничего тогда в голову об этом гиганте романтизма не пришло. «Напомни, как тебя зовут?», – поинтересовался профессор и с тех пор я в его глазах обрёл лик. Жаль, что я тогда не знал о симптоме де Мюссе – покачивании головы в ритм пульса, как следствие недостаточности аортального клапана. Об этом упомянул сам профессор. На другом обходе он разговорился с репатрианткой из Севастополя. Вспомнил Балаклавское сражение, атаку лёгкой кавалерии, а потом именно у меня поинтересовался, а кто из основателей норм санитарного ухода был героем Крымской войны? Тут я спасовал. «Флоренс Найтингель», – укоризненно произнёс он. Я тут же нахально отпарировал: «Она же была просто сестрой милосердия. На русской стороне отличилась такая же сестра – Даша Севастопольская.» Профессор рассмеялся: «Я знаю, что у вас, русских, есть свой изобретатель на каждое новшество в мире. Как зовут изобретателя радио?» «Александр Попов» – выпалил я. «Никакой не Попов! Маркони!», – начал сердиться профессор. «Как называется известный симптом диагностики острого живота? Симптом Блюмберга. И только вы зовёте его «синдром Щёткина-Блюмберга». Кто такой этот «Щёткина», откуда он взялся?», – профессор требовал ответ непосредственно у меня.  Среди своих знакомых я не припомнил никакого Щёткина и потому промолчал.

 Однажды профессор на обходе присел на койку рядом с больным и проникновенно спросил: «Как ваши дела, милейший?» «Милейший», что называется, и ухом не повёл. «А вы, профессор, обратитесь громче, он на это ухо плохо слышит», – подсказал лечащий врач. Пока профессор поднабирал в грудь воздуха, пациент повернул голову, и профессор буквально прокричал в здоровое ухо: «Как самочувствие?» Больной подпрыгнул на кровати, вместе с ним подпрыгнул профессор. Вздрогнули врачи, у студентов округлились глаза. Вспорхнули голуби с больничного подоконника.

Успокоившийся больной неожиданно поинтересовался: «Так что вы говорили?»

 20/062025