Они шли молча и понуро,
стесняясь обнажённых тел.
Кружился пепел тучей хмурой,
а чей-то голос тихо пел.
Молитва, как призыв, взлетела
и огласила всё вокруг,
а лица тех, белее мела,
свеченьем озарились вдруг.
И тысячи молитву эту
запели, не страшась врагов.
«Шма, Исраэль! – неслось по свету, -
нет у тебя других Б-гов.»
«Шма, Исраэль!» сильней звучала
в бессмертье провожая всех.
В молитве той душа кричала,
а пепел сыпался, как снег.
***
Кружит дым над жаром печи.
Запах ужаса и гари.
Плачут, оплавляясь свечи,
в чёрно-поминальной хмари.
В этой хмари вьются души –
души заживо сожжённых.
«Возвратись, сынок, ты нужен,
нужен мне, мой несмышлённый.
Я тебя не доласкала,
я тебя не долюбила,
сколько слов я не сказала,
молоком не допоила.»
И как будто слыша голос
матери, любившей пылко,
серый пепел лёг на волос,
белою окрасив дымкой.
***
Над этой могилой стоит тишина
и шорох травы еле слышен.
Давно отгремела над полем война
и воздух стоит неподвижен.
Здесь шли батальоны, дивизии шли,
вгрызаясь в родимые пяди.
Их эти дороги к Победе вели,
к Победе весной в сорок пятом.
Они победили и превозмогли,
пройдя через страхи и беды.
Они не отдали ни пяди земли,
лишь жизни свои для Победы.
Стоит тишина и плывут облака,
на землю глядя в изумленьи.
Здесь память застыла слезой на века,
застыла здесь боль поколений.