ERBARME DICH, MEIN GOTT
Виктория стояла в церкви. Невероятно-красивый и чистый женский голос
пел Erbarme dich. Виктория почувствовала в горле нарастающий с каждой
нотой ком и закрыла глаза. Ей вспомнился тот далёкий, двадцатилетней
давности вечер, когда она впервые услышала эту музыку.
Она бежала по улице, пытаясь защитить себя от холодного ноябрьского
дождя целофановым пакетом, но уже через несколько минут, было ясно, что
дождь победил, — Виктория промокла до нижнего белья, но она утешала
себя тем, что ей осталось только перебежать дорогу и завернуть за угол, а
там уже будет дом Артуро.
Открыв дверь, Виктория больно ударилось ногой о что-то тяжёлое. В
коридоре было темно, и она с трудом нашарила выключатель. При свете
лампочки тяжёлый предмет оказался мотоциклетным шлемом Артуро.
Когда она вошла в комнату, Артуро сидел на диване перед магнитофоном с
закрытыми глазами. Он был в наушниках.
Виктория полностью разделась и,завернувшись в мохнатый клетчатый
плед, села рядом с ним. Артуро открыл глаза и снял наушники.
— Привет, моя сладкая! — сказал он, чмокнув её в щёку.
— Что ты слушаешь? — спросила Виктория.
— Угадай, — ответил Артуро, протягивая ей наушники.
— Издеваешься? — усмехнулась Виктория.
Она знала, что шансов у неё почти нет, — Артуро каждый раз слушал
какую-то новую, незнакомую для неё музыку.
Она одела наушники и открыла рот от восхищения. Это был первый раз,
когда её наслаждение классической музыкой было абсолютным и
искренним. Музыка напоминала ей молитву, обращение к богу.
— Это Бах? — неуверенно спросила она.
— Молодец! Угадала с первого раза! — улыбнулся Артуро, — Это Erbarme
dich, mein gott из Страстей по Матфею.
— А как это переводится? — она боялась неправильно произнести фразу на
немецком.
— «Помилуй меня, мой бог», — с удовольствием перевёл Артуро. Он учился
в немецкой школе и очень гордился этим.
— Очень красивая музыка! — сказала Виктория.
— Ты ещё красивее! — ответил Артуро.
Он скинул плед и начал целовать Викторию, лаская обеими руками её
грудь.
— Она немного выросла, или мне кажется?
— Тебе не кажется, — Виктория опустила глаза и положила руку Артуро себе
на живот.
— Я на двенадцатой неделе.
— Что? — закричал Артуро, одергивая руку. — Ты же говорила, что ты на
таблетках?
— Я была. Но это не помогло.
— Надеюсь, ты сделаешь аборт?
— Почему ты так решил?
— Потому что мы только на втором курсе, Виктория! Потому что я только с
третьей попытки поступил в медицинский и не собираюсь бросать учебу и
жертвовать всем ради кого-то, кого я даже не знаю!
— Но ты знаешь меня! — возразила Виктория.
— Я не уверен в этом.
Виктория молча погладила Артуро по худой щеке и стала одевать на себя
тяжёлую, ещё не успевшую высохнуть одежду.
Она одевалась нарочито медленно, надеясь, что он остановит её, скажет "Ну
куда ты сейчас пойдёшь в такой дождь, да ещё в мокрой одежде!"
Но Артуро так её и не остановил.
Через полгода у Виктории родилась дочь. Она была очень похожа на
Артуро: у неё были такие же цвета болотной топи глаза, и такое же узкое
бледное лицо. И ещё, так же как Артуро, она любила музыку и быструю езду
на мотоцикле.
Виктория открыла глаза. Рядом с ней стояли муж, пятнадцатилетний сын и
пожилые родители. У всех были красные, распухшие от слёз лица.
Позади слышались всхлипы и шёпот старушек:
— Господи, такая молодая! Красивая!
— Так рано ушла!
— Несчастные родители!
Ком в горле Виктории разросся до таких размеров, что стало больно дышать.
Молодая чернокожая девушка в строгом костюме продолжала петь Erbarme
dich своим неземным голосом.
"Моя девочка этого уже никогда не услышит", подумала Виктория.
Почему-то именно эта мысль показалась Виктории самой невыносимой из
всех приходивших ей в голову за последний, самый страшный день её
жизни.