Трудное это дело - «День рождения». Скажу вам по секрету, я сам не очень-то люблю этот день. Конечно, приятно получать подарки, кто-бы спорил. Но мама говорит, что для этого надо потрудиться. Я согласен носить воду из колонки, могу ходить тысячу раз, чтобы наполнить бак, или купить буханку хлеба в булочной за 20 копеек.
Но стоять в очереди целый час за яйцами – это не по мне. Однако, что поделаешь, яйца нужны и для салата, и для теста, и для пирожков с капустой, и вообще для всего. Мама заняла очередь в палатке неподалеку от магазина. Яйца всегда продают в открытой палатке, так как очередь не помещается в магазине. Их привозят в громадных, деревянных ящиках. Лежат яйца рядами: ряд - яйца, ряд - стружка; ряд - яйца, ряд - стружка. Очередь двигается медленно – медленно. Известное дело, куда продавщице торопиться – она в теплом ватнике и цигейковой шапке, да на полу рядом у ног электронагреватель, а тут стой на ветру пока не окоченеешь.
На ту беду в очереди прошел слух, что в другую палатку, на другой стороне шоссе Энтузиастов, привезли мясо. Мы так и звали эту палатку – мясная. Мясо надо купить обязательно, какой праздник без холодца. Поручить мне эту покупку нельзя – тут нужен острый глаз и опыт, чтобы выбрать подходящие куски. Поэтому мама вручает мне кошелку, деньги и наказывает:
— Вова, стой и никуда не отходи! Возьмешь тридцать штук – больше не дают. Да гляди, чтобы битых не положила, а я пойду за мясом.
Так я встал вместо мамы на дежурство. Время идет, а очередь еле движется. Ноги замерзли, я и прыгал, и скакал – ничего не помогает. А тут появился Шурик – местный щенок, всегда в нашем дворе трется, а мы его подкармливаем (у меня в кармане всегда есть корочка для него). Играя с Шуриком, я не заметил, как вышел из очереди, повернулся, где стоял – не помню. Попытался встать между двумя женщинами, а они противятся, говорят: «Ты здесь не стоял. Здесь только одна евреечка стояла». У меня навернулись слезы на глазах – помню, что стояли валенки с галошами.
Зло меня взяло - достал из кармана остаток хлебной корочки, наклонился и незаметно сунул его в валенок этой женщины. Шурик, почуяв хлебный запах, стал кидаться на валенок. В это время другая женщина, подошедшая к прилавку, пропустила меня вперед, повернулась к очереди и резко заявила:
— Стоял он здесь! Бери мальчик, не обращай внимание!
Я был бесконечно рад и благодарен этой незнакомой мне женщине. Отдал кошелку продавщице, та отсчитала 30 яиц. Я расплатился и продолжил стоять, ожидая маму. Один вопрос мучил меня – как эта женщина в валенках с галошами догадалась, что моя мама еврейка? Даже я узнал об этом случайно, услышав разговор взрослых. Я не понимал, что это значит, лишь догадывался – для человека это плохо, звучит как ругательство.
Пока я раздумывал, появилась мама с сумкой полной мясными продуктами. Она торопилась ко мне и так раскраснелась, что я невольно внимательно посмотрел сначала на нее, потом на женщин, стоящих в очереди, и пришел к окончательному выводу – моя мама самая красивая! Она обняла меня и похвалила за терпение.
Я был счастлив и спросил ее:
— Мама, скажи, все евреечки такие красивые как ты?
— Да! — Ответила мама.
— Тогда я женюсь на евреечке! — категорично сказал я.
Это были пятидесятые годы. Спустя двадцать лет я действительно женился на красивой евреечке и счастлив с ней почти пятьдесят лет.