Одиссея Владимира Чижика

Одиссея Владимира Чижика

Б. Турчинский

Владимир Чижик. Не уверен, что сегодня это имя широко известно, но в 60-70 годы Владимир Чижик был кумиром многих музыкантов, а для меня два коллектива, в которых он играл, были воплощением самого высокого эстрадного и джазового искусства.

Прекрасно помню виниловый диск Всесоюзной фирмы грампластинок «Мелодия», который в 1970 году мне подарили на день рождения: он назывался «Приятный вечер», это была музыка композитора В. Долгова в исполнении ансамбля под управлением В. Людвиковского, и солировал там Владимир. Это был самый дорогой подарок, полученный в тот день.

Напомню своим сверстникам и расскажу молодежи. В те времена каждый вечер после 24-00 на радиостанции «Юность» в качестве заставки к передаче «Для тех, кто не спит» на весь Советский Союз звучала труба Чижика (это была «Колыбельная» Алексея Мажукова).

Владимир Чижик солировал в саундтреках множества знаменитых игровых и мультипликационных фильмов и телепередач: "Операция "Ы", "Кавказская пленница", "Романс о влюбленных", "Бременские музыканты", "Ну, погоди”, «12 стульев» (режиссёра Л. Гайдая), “Кабачок 13 стульев", "Варежка" …

… Обычно я не скрываю, «откуда дровишки» моего нового очерка. Не изменю традиции и на сей раз.

Мой друг, томский композитор и дирижёр Валерий Ермошкин, прислал мне видеообращение Владимира Чижика к композитору Мураду Кажлаеву.

Мне было известно, что в 1974 году Чижик уехал в Америку, занялся бизнесом и преуспел на этом поприще. Помню также, как в советской прессе перепечатывалась информация о том, что эмигрировавший Владимир Чижик зарабатывает на жизнь игрой на похоронах – публиковалась даже фотография… На самом деле фото было сделало на похоронах отца Владимира.

Вспомнились все ниточки, связывающие меня и Владимира Чижика: известный израильский трубач Натан Бирман, тромбонист Михаил Хейбудин, мои друзья-духовики из Львова, - которые мне рассказывали о Владимире. Я и сам отчасти львовянин. Служил в оркестре штаба ПрикВО, а в конце службы был откомандирован в ансамбль песни и пляски округа. Оказалось, что Владимир Чижик три года играл в этом коллективе. Тогдашний трубач мне рассказывал: «Чижик - трубач каких мало. Бомбил все подряд, любую музыку».

Ну и еще одна ниточка — это наш трубач из оркестра штаба, концертмейстер группы труб Петр Лазаревич Брильман, который служил с Владимиром в Ансамбле песни и пляски.

Я набрался храбрости и позвонил в Нью-Йорк. Владимир сразу мне ответил, и у нас завязался, на мой взгляд, теплый разговор.

- Владимир, расскажите о своём детстве, о родителях?

Я родился в Киеве, в очень известном месте, на улице Прорезной.

В соседнем дворе жили мои дедушка и бабушка Раппопорт – родители мамы. Через много лет я навестил это место вместе со своей американской женой Ширли и сыном Майклом.

Мне было почти 4 года, когда началась война. Папа, Илья Лазаревич Чижик, был хороший специалист-связист, окончил Одесский институт инженеров связи. После окончания института он получил назначение на Киевскую АТС, где был начальником. Тогда это была стратегическая должность, и ему была предоставлена отсрочка от призыва. Но отец был патриотически настроен и рвался на фронт. В один из дней он приехал к нам домой на газике с водителем и сказал маме (он называл ее Котенька), что у нее есть 15 минут на сборы. Именно благодаря этому его поступку мы выжили. Скоро немцы должны были зайти в Киев, а последний поезд уходил через 40 минут. Мама быстро вытащила стариков, но дедушка Лазарь, папин отец, и его дочка Евгения уезжать отказались. Дедушка не верил, что немцы могут творить ужасные вещи по отношению к евреям, - мол, все это пропаганда, и они останутся присматривать за домом.

Дедушка Лазарь и моя тетя Евгения погибли в 1941 г. в Киеве, в печально известном Бабьем Яру. Подробности и детали в 1945 году рассказала моим родителям наша няня-домработница Луша. Я был в этом печальном месте. Заходил в синагогу. Почтил память родных возле стелы с именами убитых.

… Итак, мы уже на вокзале. Папа с водителем побежали купить что- то на дорогу, но, когда вернулись, поезд уже ушёл. Папа помчался на ближайшую станцию, чтобы догнать поезд, но и туда не успел. Никакие расписания не соблюдались. Интересно, что и в вокзальном буфете купить было нечего... И папа где-то купил мешок шоколада…

Эвакуация

… Приехали мы - мама, мамины родители и я - в Ташкент, где нас приняли хорошо. У мамы был опыт работы в организации, относящейся к министерству сельского хозяйства, и она в первый же день устроилась на работу. Позднее наша знакомая помогла нам узнать о судьбе отца. Оказывается, отец со своим подразделением попал в окружение, но каким-то образом им удалось вырваться и соединиться с действующей армией.

В школу я пошёл в 6 лет, но уже на Урале. Эвакуация продолжалась. Посёлок Кисигач Чебаркульского р-на, Челябинской области. 1943 год. В 1945 году друг моих родителей Бражник Вениамин Васильевич стал директором львовского объединения «Укрглаввино». Ему мы и обязаны тем, что очутились во Львове. Отца демобилизовали только в 1947 году: задержали как ценного и нужного армии специалиста.

На фото: профессор Львовской консерватории В.А. Швец

Расскажите о первом учителе? Как в вашей жизни появилась труба?

Во Львове я пошел во Дворец пионеров на ул. Короленко, где был духовой оркестр, которым руководил известный в городе трубач, преподаватель консерватории и солист оркестра театра оперы и балета, Швец Владислав Александрович. Определенный опыт чтения с листа у меня уже имелся, т.к. до этого к нам домой приходила учительница заниматься со мной на фортепиано. Владислав Александрович дал мне в руки тенор и… Дома, когда я его принес, все были в шоке, мама заплакала даже. «Где мелодия?» —спросили родные. Я всем доходчиво объяснил, что это аккомпанирующий, но важный инструмент, а мелодию играют баритоны и трубы.

Вообще-то я хотел играть на барабанах, но Владиславу Александровичу нужен был второй тенорист - и он меня уговорил. Я «проквакал» на теноре несколько недель и, к удовольствию домочадцев, меня перевели на трубу.

Швец мне показал правильную постановку, аппликатуру. Думаю, мне повезло в жизни, что мне встретился такой серьезный и знающий педагог…

Первая моя работа или, как называли музыканты, халтура у меня была на избирательном участке. Пригласил меня аккордеонист. Мы играли там с самого утра, с шести часов.

А мой педагог Владислав Александрович по этому случаю дал мне свою трофейную серебряную трубу.

Отвечая на ваш вопрос, Борис, со всей ответственностью заявляю, что Швец В.А. - мой первый и главный учитель музыки. И не только музыки!

Как и мой отец, он прошёл всю войну, до самого конца. Настоящий фронтовик, за боевые заслуги награждённый орденами и медалями страны.

Мой учитель много лет дружил с моей̆ мамочкой̆, которая во Львове работала в обкоме Профсоюза работников культуры. Владислав Александрович был профсоюзным деятелем в театре оперы и балета и по своей профсоюзной работе часто приходил к моей маме на работу. Мои родители и Владислав Александрович с женой Тамарой дружили и домами, часто бывали друг у друга в гостях.

Позже, по велению сердца, мой Учитель много лет ухаживал за могилой моей матери.

- Недавно я нашел в интернете внучку своего дорогого Учителя!

Ее зовут Анна Дзялак-Савицкая, она скрипачка, лауреат международных конкурсов, живет и работает в Швейцарии. Я написал ей - и она мне ответила:

«Приятно, что моего любимого дедушку помнят и такие люди, как вы, Владимир Ильич, - известный музыкант. Он вами всегда гордился!

Дед оставил мне заповеди, по которым жил сам. Вот главные из них:

• Никогда не обсуждать своих коллег и не высказываться о них негативно. Даже дома. Табу.

• Видеть и чувствовать разницу между «поговорить» и «посплетничать». Он говорил: «Запомни: человек, который сплетничает с тобой, сплетничает и о тебе!»

• Не пренебрегай тем, чтоб работать бесплатно.

(Для него взять деньги за консультацию было равноценно преступлению. Понимаю, что такие жесты ценились в его время больше, чем в 21 столетии. Уверена, что и в дальнейшем он поступал бы так же. Но, возможно, сейчас я бы с ним поспорила, потому что считаю, что «за шоколадку» работать категорически нельзя...)

• Люби музыку ради музыки».

В поисках пути

… окончив школу, я сыграл вступительный экзамен в консерваторию, и В.А. Швец с удовольствием хотел меня взять в свой класс, но…

Мне все это показалось скучным, и я не стал учиться в консерватории. Вместо этого я поступил во Львовский медицинский институт. Кстати, и в этом мне помогла труба. В институте был приличный оркестр, меня туда сразу взяли на первую трубу. Руководителем был известный во Львове зубной врач Кеслер Филипп Максимович. Но скажу, что труба трубой, а экзамены я сдавал на общих основаниях, как все. Проучился год, а после первого курса меня забрали в армию. Вышел приказ Н.С. Хрущёва: ввиду нехватки допризывной молодежи, с первых курсов ВУЗов призывать всех, кому пришло время. Пришло время и мне – и я стал служить в ансамбле песни и пляски Прикарпатского военного округа.

Особенно важную роль в моей жизни, безусловно, сыграло то обстоятельство, что я жил во Львове - городе, который был одним из центров музыкальной культуры Украины, да и не только. Более 60 музеев, множество фестивалей различных направлений, 7 кинотеатров, где играли оркестры, симфонический оркестр, театр оперы и балета, военные оркестры, ансамбль песни и пляски ПрикВО, десятки танцплощадок, где играли очень интересные эстрадные коллективы. И это, наверное, не все…

На коротких волнах

- Владимир, вы мне рассказывали о роли коротковолнового приёмника в вашей жизни…

Это немаловажный фактор для моего самосовершенствования. И в этом, сам не зная того, сыграл роль мой отец. Я вам рассказывал, что он был связист по специальности и у нас дома был радиоприёмник с короткими волнами. А это значит, что я мог слушать программы из Америки - и я их жадно слушал (такие приемники были запрещены в стране, и нарушение запрета каралось очень жестко). Конечно, слушал я, в основном, джазовую музыку, передачи Уиллиса Коновера, радиоведущего и джазового продюсера «Голоса Америки». Начиная с 1955 года его радиопередача Music USA вещалась по всему миру, собирая у приёмников миллионы людей. В период холодной войны, в связи с нарастающим интересом к живому джазу в странах Восточной Европы, Коновер с его ночным вещанием стал очень популярен. Я слушал лучшие оркестры мира. Копировал в игре манеру и стиль лучших трубачей мира.

Ансамбль песни и пляски ПрикВО

Три года службы в этом коллективе и были моей консерваторией.

Это был прекрасный коллектив. В ансамбле в разные времена служили Евгений Беляев - в будущем нар. арт. СССР, солист ансамбля песни и пляски им. Александрова, Богдан Ступка – также в будущем нар. арт. СССР, известный актер театра и кино. Со мной служили Роман Виктюк выдающийся театральный режиссер современности (в ансамбле он был конферансье), певец Зиновий Бабий—нар. арт. Беларуси, пел в Большом театре Беларуси и учился в Италии. А еще был прекрасный трубач Петя Брильман, которого вы, Борис, хорошо знаете по оркестру штаба ПрикВО, где вы с ним оказались в 70-е годы.

Служа в ансамбле, мы небольшим составом играли во Львове на танцах. В один из вечеров - а мы закончили играть в час ночи - ко мне подошла группа людей. Оказалось, они сидели на балконе и слушали мою игру. «Меня зовут Эгил Язепович Шварц», - сказал один из них и представил мне свою жену Ларису Мондрус (в то время ее еще мало знали). Шварц был дирижером Рижского государственного оркестра, с которым он был в то время во Львове на гастролях. Оркестру срочно нужен был первый трубач, и кто-то рассказал Шварцу обо мне.

Еще одно приглашение я получил через певицу Юлию Пашковскую (жену Тимошенко – «Тарапуньки»), которая пела в оркестре Джаза Молдавии под управлением Шико Аранова – это был известный в то время коллектив. Я прослушался там и даже поиграл с ними, но решил поехать в Ригу - город, который меня привлекал больше.

Рига - Москва

Мне оставалось служить пару месяцев. Сразу после дембеля мне из Риги прислали билеты на ЖД. На вокзале меня встретил известный конферансье Гарри Гриневич.

Меня приняли тепло, дали квартиру. Начались репетиции.

Вдруг через некоторое, довольно короткое время у меня раздался телефонный звонок. «Я - Жора Гаранян, - раздалось в трубке. – Вчера мы с оркестром Лундстрема ехали в поезде по северу Прибалтики, и по радиоточке слушали живой концерт из Рижской филармонии, где играл оркестр, и ты солировал. Олег Леонидович Лундстрем послал меня на переговоры с тобой».

На следующий день Гаранян появляется в филармонии. Мы заходим в небольшое помещение, Жора садится за рояль. «Давай помузицируем - то, что ты знаешь», - сказал он. После нескольких пьес попросил сыграть верхние ноты. Подошёл, обнял и говорит: «Ты - первая труба оркестра Лундстрема!»

В Москве меня встретил директор оркестра, замечательный человек Михаил Ильич Цын и отвез в гостиницу «Пекин» (кстати, это была гостиница «Конторы», т.е. КГБ). Там мне был приготовлен шикарный номер, где я мог жить и заниматься на трубе. Так началась моя московская сага.

Именно благодаря Михаилу Цыну оркестр Лундстрема оказался в Москве. Через свои огромные связи он выбил в министерстве ставки и другие денежные средства для поддержки коллектива.

Историческая справка

Государственный камерный оркестр джазовой музыки Олега Лундстрема имеет уникальную историю. Организованный детьми работников КВЖД в Харбине в 1934 году, оркестр в 2021 году отмечает свое 87-летие и 105-летие со дня рождения своего основателя и на протяжении 77 лет бессменного дирижера и художественного руководителя, Олега Леонидовича Лундстрема.

Это самый "долгоиграющий" биг-бэнд в мире, что зафиксировано в российской книге рекордов Гиннесса.

После Второй мировой войны политическая ситуация в Китае обострилась, возможности творческого роста в Шанхае были исчерпаны. Иностранцам стало трудно жить в Китае.

В 1947 оркестр в полном составе с семьями приезжает в СССР. Судьба благосклонна к музыкантам, они приезжают в Россию и остаются живы, так как именно в это время прекращается массовый террор по отношению к "возвращенцам" (многие из тех, кто приехал ранее, погибли).

Музыкантам для проживания было предложено на выбор несколько городов. Так как все хотели получить высшее музыкальное образование, то выбор пал на Казань: там была консерватория.

В ту пору худруком Татарской государственной филармонии был композитор А.С. Ключарев. Он сразу же оценил возможности прибывшего в Казань оркестра и сделал все, чтобы он не распался, чтоб давал в Казани и окрестностях разовые концерты.

Далее оркестр переехал в Москву. В концертах коллектива принимали участие живые легенды, лучшие певцы и певицы СССР: квартет «Аккорд», квартет «Гая», Майя Кристалинская, Гюли Чохели. В 70-е с оркестром работали Ирина Понаровская и Алла Пугачева…

Музыканты О. Лундстрема – изумительные люди

- Мне все там нравилось. Изумительные люди - музыканты оркестра, очень тёплые отношения в коллективе. У всех чистый русский язык, (напомню, что советская власть их выманила из Шанхая).

Шикарными музыкантами были Лёша Осипов (труба), Георгий Гаранян (саксофон), Залман Казаткин (ударная установка),

Игорь Лундстрем (саксофон), пианист Коля Капустин, трубачи Юра Каврайский и Иннокентий Горбунцов и другие.

Каврайский был первым трубачом, но немножко не дотягивал - и поэтому в оркестре появился я.

- Владимир, я знаю, что многие годы вы дружили со многими известными музыкантами. Среди них Геннадий Рождественский, Юрий Силантьев, Тимофей Докшицер, Лев Володин…. Расскажите нам об этой дружбе.

На фото: Лев Володин - первая труба БСО СССР

У меня было и есть много друзей, но одного из них я хочу отметить отдельно. Это Лев Володин.

На протяжении своей карьеры Лев играл в ведущих симфонических оркестрах Москвы: солист ГАСО СССР, солист симфонического оркестра Большого театра. Лауреат I премии Всесоюзного конкурса музыкантов-исполнителей на духовых инструментах в Москве.

Лауреат I премии VI Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Москве. Участник Московского квартета трубачей.

У меня с ним сложились дружеские отношения в жизни и творчестве. Лёва был самым именитым учеником профессора Московской консерватории Сергея Николаевича Ерёмина, тот по достоинству им гордился.

Супер-трубач. Не знаю, кто лучше исполнял соло в «Поэме экстаза» Скрябина...

Он часто приходил к нам на репетицию и слушал мою игру, а я его - на репетициях Большого симфонического оркестра СССР.

Вместе с Тимофеем Докшицером вы принимали участие в передаче, посвященной искусству трубы. Расскажите, пожалуйста, об этой передаче.

Давним-давно на ТВ у нас с легендарным Тимой Докшицером был цикл передач о трубе.

Мы сидели за круглым столом и разговаривали. Играли экспромтом. Руководителем проекта была музыкальный редактор ТВ Нина Франио, в то время она была автором многих музыкальных

программ. Замечательный человек и большая умница. Этот цикл вещался из студии на Шаболовке. Это были интересные передачи и шли они в прямом эфире.

- Владимир, расскажите о работе в оркестре под управлением Юрия Силантьева.

- Играл первую трубу, был концертмейстером группы трубачей эстрадно-симфонического оркестра ЦТ и Всесоюзного радио под управлением Юрия Васильевича Силантьева. Там работали настоящие профи своего дела. Времени на репетиции было немного. Много записывались, часто играли все с листа и напрямую - в эфир или на концерте. Юрий был очень харизматичным человеком, прекрасным музыкантом, все схватывал на ходу. Много играли произведений, написанных специально для этого оркестра. Сам он был таланливым композитором, мы играли и его сочинения.

Но всему этому предшествовала еще одна история. В оркестре Юрия Силантьева первую трубу играл один из лучших эстрадных трубачей того времени, Владимир Тартаковский. Уверен, эта фамилия хорошо знакома нашему читателю. Тартаковского пригласили в Ансамбль им. Александрова. Мотивы перейти туда были очень прозаичные: более солидный оклад и поездки за границу. В оркестре Силантьева выдвинули требования: «Мы тебя отпускаем, но ты нам находишь полноценную замену». Не буду углубляться в перипетии этой истории, но так я оказался в оркестре Юрия Силантьева.

СМИ

Музыкальные критики того времени пишут:

«Чижик был самым ярким солистом - трубачом в истории оркестра Ю. Силантьева! Блестящий исполнитель таких авторов как Т. Хренников, Е. Крылатов, З. Бинкин, Б. Троцюк, Б. Фиготин...

Играл много сольных пьес с оркестром в прямом эфире. Играл безукоризненно!».

- Борис, приятно и трогательно это вспоминать.

Таких воспоминаний немало…

Композитор Борис Карамышев написал чудесную Фантазию на темы киномузыки Тихона Николаевича Хренникова, где трубе была отведена важная роль.

Премьера состоялась в Колонном Зале и шла по всем первым программам телевидения! Т.Н. Хренников сидел в правительственной ложе с женой Кларой.

Присутствовали члены правительства и знаменитости. Оркестр Ю. Силантьева открывал второе отделение этим номером. Приняли со скандированием, и прошло прекрасно - впрочем, как и положено Оркестру радио. Тихон Николаевич выходил несколько раз на поклон и вёл за руки нас с Силантьевым! Хренников был совершенно божественный человек.

Был успех! В зале присутствовали и многие актёры, игравшие в фильмах, музыку к которым мы исполняли в этой фантазии. В те годы они ещё были живы!

К сожалению, многие записи всего, что происходило с моим участием, после моего отъезда в США, скорее всего, были размагничены - по известным причинам, продиктованным политикой того времени.

Неоднократно меня приглашал на гастроли дирижёр Геннадий Николаевич Рождественский.

Большой симфонический оркестр Всесоюзного радио и телевидения (ныне Большой симфонический оркестр им. П.И. Чайковского). С ним у меня были дружеские и теплые отношения. Г. Рождественский – дирижер необыкновенного таланта, у него был свой стиль мануальной техники. Жесты его всегда были предельно ясными, он обладал замечательной памятью. Показывал все важные вступления группам и солистам, встречаясь глазами с музыкантами. С ним у меня было несколько гастрольных поездок в Японию и в Германию. Важной для меня была поездка в Западный Берлин. Кроме выступлений, мы часть свободного времени проводили вместе. В один из дней мы направились посмотреть Рейхстаг. В то время он был в ужасном состоянии - весь обуглившийся, грязный и обнесенный проволокой. Мы искали на одной из колон метку моего отца, капитана-связиста Ильи Лазаревича Чижика (в мае 1945 года, когда взяли Берлин, на правой колонне Рейхстага он угольком написал "Чиж"). Увы, не нашли… В этой поездке Геннадий Николаевич познакомил меня с выдающимся дирижёром нашего времени Гербертом фон Караяном. Из-за отсутствия времени встреча была короткой, но запомнилась на всю жизнь.

Вспоминаю, как Геннадий Рождественский и композитор Андрей Эшпай были организаторами моего участия в новой записи Концерта Эшпая для трубы с оркестром. Немного раньше это произведение записал Т. Докшицер. Андрей Яковлевич Эшпай пригласил меня к себе домой, и мы с ним проиграли Концерт (мы дружили с Андрюшей и были на «ты»). Всё происходило по-дружески и искренне. Кстати, и сам Докшицер сказал, что «у Чижика это получилось лучше». Это была фондовая запись оркестра.

На фото слева направо: Г. Петров, В. Чижик, Р. Шакаров

- Ансамбль «Мелодия». Какие воспоминания оставила работа в этом коллективе? Скучали ли вы по нему?

Тут Борис, нужна предыстория. Работаю у Юрия Силантьева. Мне это было интересно и, что и говорить, престижно. Один из самых главных и востребованных в СССР коллективов. В оркестре играло 130 музыкантов плюс группа саксофонов, ритм-группа, вокал. Внутри оркестра существовал биг-бенд.

Оркестром исполнялась очень разная музыка. Играли, практически, все, включая 2-ю картину «Лебединого озера», когда на сцене Дворца Съездов танцевала великая Галина Уланова.

Помню любопытный момент в этом концерте: в финале оркестровую яму подняли до уровня сцены, и группа труб оказалась глаза в глаза с Н.С. Хрущевым и его гостем из Китая, заместителем Мао, Джоу Эньлай. Я в этой программе играл много сольных мест, и Н.С. Хрущёв, аплодируя, показал мне большим пальцем – мол, молодец!

А потом, уже в Америке, я встречался с сыном Хрущева, Сергеем. Был у него дома, выпивали по сто грамм. Сергей пригласил меня на свою работу, на кафедру в Университете Брауна (город Провиденс, штат Род-Файленд), где он читал лекции по истории холодной войны. Оказывается, Сергей всегда интересовался музыкой и помнил меня по моему творчеству в Союзе. Мы очень приятно провели время в воспоминаниях.

- И вдруг… У меня в жизни все происходило вдруг. Божье предзнаменование, что ли…

Юрий Саульский, Вадим Людвиковский и Мурад Кажлаев, члены союза композиторов СССР - а это давало немалые возможности – начали организовывать сборные оркестры для исполнения советского джаза. В то время чуть приоткрылся железный занавес, и редакторы музыкальных программ московского радио начали делать фондовые записи. Потом составлялся договор о том, что радио покупает эту музыку и оплачивает работу композиторов, аранжировщиков и исполнителей. Естественно, делалось это осторожно. Внимательно просматривались имена авторов и названия пьес: больше принималось советских и из соцлагеря, меньше - западных. Всем эта идея понравилась, и композиторы и дирижёры обратились к Тихону Хренникову как к председателю Союза композиторов с просьбой поддержать начинание.

Владимир, я знаю, что у вас с Тихоном Николаевичем Хренниковым были и личные дружеские отношения?

- Говоря о Тихоне Хренникове, надо сказать, что, будучи многолетним Председателем Союза композиторов СССР, он многих композиторов спасал от арестов. Был любимчиком Сталина, особенно после фильма «Свинарка и пастух», и мог позвонить Сталину в любое время. Уже живя в Нью-Йорке, я как-то ехал в машине и включил Русское радио Давидзона (Davidzon Radio). По субботам и воскресениям шла передача с участием деятелей советской культуры. Вдруг я услышал до боли знакомый голос — это был Тихон Николаевич Хренников, у которого брали интервью. Я набираю телефон редакции студии и говорю: «Передайте вашему гостю, что с ним хочет поговорить его давний знакомый, музыкант из Москвы, Владимир Чижик». Через две минуты прямо ко мне в машинку звонят из студии и передают слово Тихону Николаевичу. Диктор объявил, что новый американец Чижик сейчас будет говорить со своим соотечественником и коллегой. Мы с ним разговаривали на всю русскую Америку несколько минут. Но какие это были для меня минуты… Через несколько месяцев Тихона Хренникова не стало...

Оркестр Вадима Людвиковского

Начал собираться оркестр Вадима Людвиковского. Сначала он был нештатный. Раз в месяц мы с редактором музыкальных передач могли «проталкивать» пару студийных произведений, и таким образом начинала собираться фонотека. В оркестр Людвиковского подыскивались музыканты, которые умели играть джаз - и не только в импровизационной форме, но и были опытными оркестровыми музыкантами. Собирали биг-бэнд по крупицам – пока не удалось добиться штатного расписания. Коллектив назвали «Концерно-эстрадный оркестр радио и телевидения». Передо мной стояла трудная задача. Как красиво уйти из оркестра Юрия Силантьева, который меня любил, с которым мы считались давними друзьями?.. Я был у него первый трубач, в репертуаре… Многие пьесы для оркестра писались с учетом моего стиля исполнения. Я был членом худсовета, Силантьев пообещал мне через две недели присвоить звание заслуженного артиста России - а это и прибавка к зарплате, и другие льготы. Я встал на колени перед ним и сказал: «Юрий Васильевич — это мечта всей моей жизни - играть джазовую музыку». И он, этот великий человек, отпускает меня. Пока он не нашел мне замену, я приходил и помогал оркестру. Слез в глазах Силантьева я не увидел, но он был очень печальным.

Вместе с Вадимом Людвиковским мы начали с поисков музыкантов. Это было первое и основное наше занятие. С первого и до последнего дня я был первым трубачом этого коллектива - пока в дело не вмешалась зловещая фигура С. Г. Лапина. Этот председатель комитета по радио и телевидению был одним из самых страшных политических идеологов советской музыки… Он и положил конец оркестру. К нему приходили просить за коллектив многие музыканты. Матвей Блантер, уважаемый композитор, «Катюшу» которого знал весь мир, убеждал Лапина, что это лучший оркестр страны, где исполняют всю джазовую и эстрадную музыку Союза композиторов, а джаз играют не хуже американцев, - на что тот ответил: «Поэтому они мне и не нужны».

Так мы все остались без работы. Такие музыканты, столько фондовых записей…

Материалы интернета

Судьбе Вадима Николаевича Людвиковского не позавидуешь: с одной стороны, он много работал, купался в лучах славы, с другой - было в его жизни и немало печальных событий, инициируемых его завистниками. Сын военного дирижёра, он чуть ли не с пелёнок присутствовал на репетициях отцовского оркестра, к пяти годам сочинял, а к восьми – владел несколькими музыкальными инструментами и импровизировал. Юный гений, советский джазовый Моцарт.

1966-й год – один из самых счастливых в жизни Вадима Николаевича Людвиковского: его пригласили возглавить Концертный оркестр Гостелерадио. В оркестр пришли талантливые музыканты – Георгий Гаранян, Борис Фрумкин, Герман Лукьянов, Владимир Чижик. Оркестр был нарасхват – его записывали на радио, показывали по телевидению, с экранов кинотеатров звучала музыка в исполнении оркестра Людвиковского – в фильмах «Кавказская пленница», «Джентльмены удачи», мультфильме «Ну, погоди!»; оркестр играл в телевизионном «Кабачке 13 стульев»…

А в 1973 году В. Людвиковский был уволен.

Говорят, когда наши джазмены выезжали за рубеж, иностранные коллеги в первую очередь спрашивали: «Что нового у вас в джазе? Что написал Людвиковский?..»

… На помощь пришел мой друг Иосиф Кобзон. Он предложил мне собрать малый состав и работать с ним. Это должна была быть интересная работа, значительная часть выступлений предполагалась в самых престижных местах. Я быстро собрал музыкантов. Мы уже даже пошли в ЦУМ подыскивать материалы для костюмов…

Идея пришла неожиданно

В один из дней мне пришла мысль - наверное, от Бога - создать штатный ансамбль или оркестр на Всесоюзной студии звукозаписи «Мелодия». Я пошел к Борису Давидовичу Владимирскому, Генеральному директору фирмы «Мелодия», с предложением не потерять студийных высокопрофессиональных музыкантов из оркестра Людвиковского, по сути - готовый оркестр. Пошел со мной на эту встречу и горячо поддержал эту идею Геннадий Николаевич Рождественский, великий человек и дирижёр.

Кстати, Борис, читателям это будет интересно: Рождественский -единственный дирижёр в стране, лауреат Ленинской премии, народный артист, который не состоял в рядах КПСС. Удивительный факт на то время.

Я хорошо подготовился к встрече, изучив многие административные вопросы. В то время в командно-административной системе страны появилось новшество: возможность работать по договору. Это была инициатива А.Н. Косыгина, и дело было хорошим. Он был инициатором реформы, которая должна была ослабить экономическое давление на хозяйственную деятельность людей и целых коллективов – неважно, в какой отрасли они работали. Из Госплана пошли указы, что не надо ждать штатное расписание из Совмина, чтобы, к примеру, взять уборщицу или сторожа на работу. Все это могло делаться по договору и на местах. Трудовое соглашение… Это была революция на то время. К нам присоединилась бухгалтер объединения «Мелодии» и подтвердила, что соответствующие директивы получены. Через полчаса мы подписали договор.

Я - руководитель ансамбля «Мелодия». Зарплата приближалась к заработкам музыкантов Большого Театра. Так началась творческая жизнь нового ансамбля. Я сел в машину и не задумываясь отправился к Георгию Гараняну, который жил с родителями и был без работы. Долго мне его уговаривать не пришлось. «Жора, - говорю я ему, - мы должны сделать «Совьетише репертуар». Мы будем записывать прекрасную, доступную музыку и на всю страну распространять через магазины грампластинки фирмы «Мелодия». Впоследствии было продано 16 млн. пластинок… На нас с утра до вечера работали несколько заводов: Рижский завод грампластинок, «Апрельский» и другие… Состав ансамбля: Алексей Зубов, Георгий Гаранян, Владимир Чижик, Борис Фрумкин, Герман Петров, Константин Бахолдин, Александр Бухгольц, Леонтий Черняк, Игорь Кантюков, Александр Симоновский.

А Георгий Гаранян в короткое время стал членом Союза композиторов СССР.

На фото: Ансамбль «Мелодия»

Студию грамзаписи «Мелодия» выбирали ведущие солисты- вокалисты, музыканты и композиторы разных жанров. На ней записывался Владимир Высоцкий, Лев Лещенко, Иосиф Кобзон, Людмила Гурченко, Валерий Ободзинский, Валентина Толкунова, Майя Кристалинская, Анна Герман, Алла Пугачева и Андрей Миронов…

Композиторы стремились именно на «Мелодии» записать свою музыку к кинофильмам или театральным постановкам: это обеспечивало им высокое качество исполнения.

Мы записали, в частности, Первую симфонию Альфреда Шнитке, альбом «По волне моей памяти» Давида Тухманова, альбом Мурада Кажлаева «Крутые повороты» и много, много другой хорошей музыки…

… Вспомнил случай на Дерибасовской, в Одессе. Идем после концерта - а изо всех окон звучит наша музыка. Как не гордиться этим!

На фото: С Георгием Гараняном

На фото: слева направо: Вл. Чижик, И. Кобзон, Л. Фрадкис, сенаторы США - Г. Харт и Ф. Лаунтерберг, И. Кио; март 1998 г.

Но среди ясного неба вдруг грянул гром…

Был простой репетиционный день. Время обеденного перерыва. Мы собирались направиться в столовую редакции газеты «Гудок», где мы были постоянными посетителями (это было близко от нас, и там вкусно кормили, за 90 копеек можно было хорошо покушать, и все мои мысли уже были там - наверное, проголодался).

«Ребята, сейчас небольшое собрание», - вдруг объявил нам Жора Гаранян. Собрание так собрание. Ничего зловещего в этом слове и в том, как оно было сказано, я не услышал.

В действительности, именно оно разделило мою жизнь на две части.

Захожу в помещение для собраний и вижу: стоит стол, как для президиума. Во главе сидит директор фирмы «Мелодия» Б. Владимирский, начальник отдела кадров фирмы В. Лихачёв и два незнакомых мне человека, - как потом выяснилось, представители КГБ.

«Интересно, о чем пойдет речь», - подумал я.

Даже на секунду не мог себе представить, что сейчас будет решаться моя судьба.

Слово дали Жоре Гараняну, которой вышел с написанным текстом и начал читать.

Я, честно говоря, не сразу вник, о чем речь. А речь шла обо мне…

«До нас дошли сведения, что наш коллега Владимир Чижик собирается уезжать на постоянное место жительство в Израиль, тем самым он сильно подставляет наш коллектив.

Вы помните, почему разогнали оркестр Вадима Людвиковского? - продолжил он, - один из музыкантов, тромбонист Владимир Гринберг уехал в Израиль (на самом деле причина ликвидация оркестра была совсем в другом, а именно – в «большой любви» Лапина к коллективу и вообще к джазу). Все записи размагнитили, работа многих лет была потеряна. Вот и у нас подобный случай», - закончил Гаранян.

Все сидящие в зале притихли — вот это да… Бомба!

Затем на сцену вышел Борис Фрумкин - и пошло, и поехало, текст его был длиннее, обвинения - те же.

Гера Петров, Алексей Зубов, Константин Бахолдин начали меня защищать: ну как же так, мы о таком не слышали. Отец-фронтовик, до Берлина дошёл, был связистом в штабе маршала К.Г. Жукова. Недавно Владимир его перевёз из Львова в Москву, квартиру купил… Но их голос не был услышан – его, собственно, и не хотели услышать. Я сидел как прибитый гвоздями к полу. Всё вокруг поплыло, я не мог поверить в происходящее.

Ещё один музыкант, Саша Бухгольц, зачитал такую же бумагу - точно, как Б. Фрумкин, под копирку. Кстати, через много лет мне неожиданно позвонила жена Бухгольца и сказала, что Саша умирает и очень хочет со мной поговорить. В трубке раздался голос слабого человека, он попросил снять с него грех, его просто запугали... Конечно, я его простил. На следующий день он умер. Будучи спустя годы в Москве, я помирился и с Георгием Гараняном. Бог им судья!

Перерыв…

Я подхожу к начальнику отдела кадров В. Лихачеву и заявляю:

«Какой смысл мне уезжать - я человек обеспеченный, только что перевёз отца из Львова, купил ему квартиру. Собираюсь жениться».

«Вот это ты и объясни коллективу», - отпарировал он.

Я выбежал на улицу и устремился к телефону-автомату - позвонить отцу. С горечью все это рассказал.

Он как мог успокоил меня, однако сразу понял серьезность ситуации.

«Приезжай домой, - сказал, - мы все обсудим».

Позвонил я и моему другу дирижёру Геннадию Николаевичу Рождественскому. «Приезжай срочно ко мне», - сразу сказал он.

Сажусь в свой «Жигулёнок» и мчусь. Мне нужен совет, как жить дальше.

При входе в квартиру чувствовался приятный запах из кухни. Узнав, что я еду в гости, мама Геннадия Николаевича Наталья Петровна и жена Виктория Валентиновна накрывали на стол.…

Когда-то, будучи на гастролях в Японии, мы купили два кимоно, и мой халат хранился на кухне у Рождественских.

Когда я приходил к ним в гости, мы их надевали. Вот такая смешная и красивая была у нас традиция.

… Рассказываю суть событий. «Володенька, срочно увольняйся и не жди, чтобы они тебя уволили».

Один из парадоксов советской системы состоял в том, что для отъезда на ПМЖ в Израиль в ОВИР нужна была характеристика с места работы. Характеристика для изменника родины? Зачем? Если там будет написано «Ударник коммунистического труда» - выпускают, а если «негодяй и тунеядец» - не отпускают. Так что ли?

Полный маразм!

«Через пару дней, - сказал мне Геннадий Николаевич, я лечу в Лос-Анджелес на премьеру «Петя и Волк». Я тебе оттуда вышлю визу.

Так оно и произошло. Уже на следующий день я подал заявление по собственному желанию. Некоторые музыканты, увидев меня, переходили на другую сторону улицы. Так боялись попасться на глаза КГБ.

Мой близкий друг, сказал бы, самый настоящий и надежный , Иосиф Кобзон пригласил меня в Горький, где он давал концерты, - это были мои последние выступления в СССР!

Через несколько недель я получил вызов, и мы с отцом решили, что я поеду первым, а через некоторое время отец приедет ко мне.

А еще надо было квартиру продать. Иосиф Кобзон взял на себя ответственность присмотреть за отцом. Но увы, годы… Отцу стало плохо, и Кобзон помог устроить его в хорошую больницу. После выписки купил ему билет до Рима и проводил на самолёт.

Мои друзья в Риме абсорбировали отца как могли, нашли ему квартиру и окружили заботой. Через некоторое время мне позвонили из римской больницы и сообщили, что моему отцу осталось жить недолго. Я срочно прилетел в Рим, и три месяца мы провели вместе. В один из дней я пошел пообедать, а когда пришел - увидел пустую кровать…

Отец похоронен в Риме на еврейском кладбище. Светлая тебе память, мой дорогой папочка!

… Владимир, не хочется заканчивать на грустном.

Проведя много часов в беседах с вами, я понял, что вы в жизни большой оптимист, человек с хорошим юмором и блестящей памятью. А ещё память у вас благодарная - к своему прошлому, к родителям, друзьям и коллегам.

Если можно - пару слов, как Владимир Чижик нашел себя в новой жизни?

- Официально и законно я приехал в США 2 февраля 1975 года и сразу стал играл в польском клубе в Нью Джерси за $50 с польским танцевальным оркестром, а в скором времени меня привели в профсоюз музыкантов Нью-Йорка.

Я стал играть с музыкантами из оркестров Бенни Гудмана и Дюка Элингтона, с которыми встречался в Москве и на европейских джазовых фестивалях.

После рекомендации, в тот же день, я стал членом профсоюза «Local 802 New York» и начал получать почасовую ставку.

Вот такое было начало…

А дальше моя судьба оказалась связанной с бизнесом, в котором, как я думаю, я преуспел.

Добавлю, что Владимир Чижик состоялся как финансист и даже занимал пост вице-президента компании Merryl Lynch - крупнейшего инвестиционного банка Америки.

- Время нашей беседы пробежало очень быстро. Большое спасибо вам за предоставленную возможность узнать вас поближе.

Уверен, интерес к этой статье будет огромен. Вас помнят и высоко ценят многие и многие музыканты и любители музыки. Вы - живая легенда советского джаза! Желаем вам здоровья и долгих лет интересной жизни!

P.S.

Хочу выразить большую благодарность коллегам: Юрию Белоногову, руководителю эстрадно-джазового ансамбля "Экспресс-бэнд" города Пензы, за техническую и фактологическую помощь при написании очерка; Натану Бирману (Израиль), Александру Коршу (Киев), Леониду Сметанину (Житомир), Борису Ривчуну (Москва) и другим - за присланные комментарии к публикации анонса очерка «Одиссея Владимира Чижика» на страницах Фейсбука.

***

Кроме того, мне приятно отметить, что я – первый музыкальный публицист, которому удалось взять большое интервью у легенды советского джаза Владимира Чижика.