Родился в Новосибирске, на привокзальной улице Ленина. Раннее детство – в еврейском колхозе на речке Чик (приток Оби), затем на пыльной улочке Достоевского, в "насыпушке" (стены из досок, а между ними шлак). В пристройке – лошадь (дед работал извозчиком). Ютились впятером – мама, бабушка с дедушкой, младший дядя. Летом во дворе – малина, подёрнутая паутиной, бочка с дождевой водой и головастиками, за забором – соседи, у которых можно было поживиться мелкими ранетками. Зимой, за обледенелым окном, хлопотали снегири, а на улице переругивались сороки.
Подрос, мир расширился от соседних улиц до понтонного моста через Обь, до пригородных дачных посёлков и пионерских лагерей. Со временем переселились с мамой в благоустроенную квартиру аж на самом Красном Проспекте, рядом с медицинским институтом. Его и окончил с грехом пополам.
С первой зарплаты съездил в Чехословакию, а вскоре, в Монголию, Китай и Вьетнам. С семьёй и в командировках объездил Россию, Прибалтику, Дальний Восток, черноморское побережье, Заполярную Якутию с Чукоткой. Какие потрясающие места и дороги! Какие встречи и приключения! И, всё-таки Ленинград с ещё не выветрившемся былым Петербургом. Москва пахла Русью, Петербург – Пушкиным, Достоевским, даже, декабристами.
Каждый раз, возвращаясь домой, я с удовольствием вспоминал то лавочку в Павловском парке, то памятник Хо-Ши-Мину и Гагарину на коралловом островке залива Ха-Лонг, то ещё какую-нибудь потрясную мелочь. Но в гостях хорошо, а дома лучше…
После репатриации в Израиль, обошёл, облазил и объездил свою крохотную страну вдоль и поперёк. Заражённый "охотой к перемене мест", каждый отпуск, организованно, или "дикарём", проводил за границей с моей второй спутницей по жизни. Побывали в более чем пятидесяти странах Европы, Азии, Африки. Какие крайности! Какое разнообразие рас, наций и уровней жизни! Как много таможен! И, среди всех, особняком, Индия с её атмосферным и духовным высокогорьем!
Как много мест на Земле, где хотелось бы задержаться и пожить! Но умереть!? "Увидеть Париж и умереть"… это для Эренбурга.
Но где заветный особняк?
Охота к перемене мест… Что это такое? Поиск самого себя? Голод по впечатлениям?
Каждый раз, расставшись с музеями, водопадами, с гидами и их историями, я всё чаще чувствовал, что возвращаюсь домой. А дом большой, он же – маленькое государство. Жил в Беер-Шеве, Пардес-Хане, Ашкелоне. И до всего было рукой подать: до крепостей крестоносцев и римлян, до яслей Христа или до, почти что, его рыбацкой лодки на Кинерете, до непокорившемуся Наполеону Акко. И в какой уголок этого дома-государства я бы не заглянул, я натыкался на древнейшую историю человечества: от пещер кроманьонцев и неандертальцев неподалеку от Хайфы до груды камней, у которых праотец Яков, то ли во сне, то ли наяву, повредил бедро в борьбе с Ангелом Божьим.
Здесь самое время, как теперь говорят, перезагрузиться. А в качестве мостика приведу своё стихотворение.
К вопросу об оседлости души
Вернусь и вновь уйти настроюсь.
Моя судьба, как окаянная струя,
не топит, но и тащит не щадя,
искать убежище и в нём найти себя.
С последним вздохом успокоюсь.
Порой так хочется остаться!..
В кенийских винодельнях в мангровых лесах,
в деревне троллей, где творятся чудеса.
В местах, где люди только снятся.
Не жалко мне тепла и света
заманчивым краям незапертых дверей,
но вечный свет от ауры моей
я оставляю здесь, в конце своих путей,
где плачет совесть древнего Завета.
Так уж случилось: отец – русский, мать – еврейка, я – по матери. Отца отобрала у меня Советская Россия. Израиль – разрешение проблем. Израиль – выход. Но всё не так просто. Человеческий фактор, он и в любом месте человеческий. Евреи не исключение, как светские, так и ортодоксальные. Тем более, что Израиль трудно назвать местом на глобусе. Израиль, как источник общечеловеческой культуры, определяется не местом, которое его красит, а вечностью, которая предлагается этому пресловутому фактору. А фактор сопротивляется. "Непротивление злу насилием" – это мы проходили и проходим. Нам ещё предстоит решить чему сопротивляться.
Во всяком случае, Добро и Зло в мире и в подсознании каждого из нас гармонично сосуществуют. Вот только сознание затуманено чувствами.
Люблю повторять перифраз моего знакомого Малкина: "Я человек и ничто человеческое мне не нужно". Увы, но и не чуждо. Так я обнаружил себя между человеческим фактором и феноменом Израиля. Первым шагом к этой позиции явилось посещение Тель-Шевы. Это было в первые месяцы пребывания в стране. Выжженный солнцем холм, на верху – выжженные солнцем раскопки руин Авраамовой стоянки – Вирсавии. Стоянке около четырёх тысяч лет. На горизонте современный город того же названия, но с иным написанием (Беер-Шева). Чуть ниже, на склоне, вырытый колодец, глубиной 69 метров. Жажда в пустыне стоила затрат.
Дело, конечно, не в метрах и веках. В те времена Авраам, а позднее его сын Ицхак, возле этих колодцев обменивались клятвами о мире с царём Авимелехом. И всё это на стыке бронзового и железного веков. Оказывается и тогда имел место человеческий фактор. Но тогда ссорились из-за жены или матери, а теперь – из-за границ и нефти. Тогда клялись и держали слово, теперь заключают пакты, чтобы обмануть противника. Тогда оглядывались на Заветы, теперь – на уголовные кодексы. Тогда воевали с варварами, теперь торгуемся с террористами. Тогда замахивались на Бога с Вавилонской башни, теперь со страхом наблюдаем за оседание башен "Близнецов" с тысячами служащих.
Я увлёкся: тогда, на Тель-Шеве я не думал о человеческом факторе. Я заглядывал в чёрный провал колодца. Бросил туда обожжённый солнцем камень и дождался глухого всплеска времён. Тогдашний озноб я чувствую и сейчас, когда осознаю величие Авраама, направив цивилизацию от язычества к единобожию. Теперь мы живём в квантовом веке, прикрываясь язычеством, как талисманом.
Все мы – крестоносцы эпохи Возрождения, опьянённые греко-римской культурой. Наши идеалы пропитаны кровью, нефтью и бесовскими наваждениями. Мы вещаем "городу и миру" как надо жить, но только иудейские источники шепчут, как жить не надо.
Кстати, откуда появилось у древних римлян это гордое выражение "городу и миру" (Urbi et Orbi)? Откуда такая имперская замашка делать свою столицу безграничной? Откуда этот палиндром – Рим и Мир? Может быть, они слышали звон, но не знали, откуда он? В те далёкие времена римляне активно общались с иудеями, а сама Иудея была под протекторатом Римской империи. Общались, значит, знали язык друг друга. Не запала ли римлянам в душу зависть? Ведь, столицей Иудеи был Иерусалим, название которого могло звучать в их ушах как "ир-у-шалем", что значит "город и мир".
А заодно – ещё один лингвистический казус: на латинском языке "спаситель" – салватор (salvator). Зачем же Христа назвали Иисусом? Понравилось ивритское имя Иешуа (спаситель)? Или привыкли плевать против ветра?
Вавилонское столпотворение продолжается по сей день. Смешение языков. Смещение границ. Посмешище Природы. Человеческий фактор.
Мы, не имея аттестата зрелости, стоим на пороге иного мира, а ворот не видим. Ушли от источников, не поклонившись наследию Авраама. А, ведь, он довёл нас до самых ворот, а мы топчемся и никак не можем дожевать плоды Добра, Зла и Бесконечности. Не подавиться бы.
По большому счёту Израиль – порог между двумя мирами: миром животным и миром духовным. Дело не в апокалипсисе и не в приходе Мессии. Следует отличать иерусалимский синдром с бредом величия и священного страха. Дело в итогах цивилизации, в определении места жительства во Вселенной, дело в смысле жизни на Земле.
Перед нами последний экзаменационный вопрос эволюции: достойны ли мы посмертной жизни? Природа – экзаменатор. Время на ответ ограничено.
Вот и я на выпускном экзамене. Но каковы мои личные итоги? Сижу и думаю. Ашкелон спит. Ничто не мешает думать. Вселенские тени Ирода, Клеопатры, Самсона помогают. Спит вечным сном Далила. Итогов бесконечно много, но все они уместились в одно мгновение земного бытия.
Сновидная память балуется по-своему. То пахнёт из Кении самогонным "коньяком", то засветится керосиновой лампой на улице Достоевского, то неслышно пропоёт бабушка романс про ямщика, то коснётся губ давний поцелуй.
Утром пожелаю новым репатриантам умиротворения на родине.
Дело не в знании иврита и не в знании иудейской истории. Самое главное, – в оживлении генетической памяти, когда язык и история становятся неотъемлемой частью души и тела.
Израиль не ад и не рай, не возрождённая из пепла страна и не ортодоксальная братия, ждущая Мессию. Израиль – это всё вместе взятое. Израиль – дорожная карта цивилизации и дорожный указатель. Израиль – катализатор и провокатор Прогресса. Израиль ответственен за наше прошлое, настоящее и будущее. Израиль – духовная виртуальность.
Всё остальное – вилами по воде. Игра в поддавки. Самообман. Как тот кенийский "коньяк": русская водка пьянит не лучше и не хуже. И что мне за дело, что индийские обезьяны человечнее кенийских, и до Моны Лизы, даже, если она улыбалась самой Раневской?
Поэтому, я и задержался на этом клочке святой и проклятой земли до конца жизни. Можно виртуально жить возле Авраамова колодца, или под стеной Иерусалимского Храма. Но плотская жизнь в Израиле кощунственна. Я грешен перед святынями, но еврею в мире нет лучшего способа искупления, чем гражданское проживание в государстве Израиль. А гены и сами найдут связь Источника с Устьем.
Авг. 2020