«Ах, как хочется вернуться,
Ах, как хочется ворваться в городок.»
… слова из песни.
Мое детство, отрочество и юность – то что можно объединить одним словом – молодость, протекали в замечательном, я бы сказал, уникальном местечке под названием «Городок ВИА».
Городок… Бьюсь об заклад, вряд ли найдется знаток русского языка, взявшийся объяснить, почему небольшой район Москвы (даже не район, а часть района) в пятидесятых годах звался городком, и не просто городком, а городком ВИА, то есть Военно-инженерной Академии. Ну да бог с ним, что я прицепился к названию «городок». Как говорится, ты его хоть горшком назови, только в печку не ставь.
Поначалу в нем проживали семьи настоящих и бывших слушателей Академии, но в мою бытность жили кто попало. Построен он был на окраине Москвы и уже впоследствии вошел в Перовский район столицы. Мне неизвестно, кто построил двухэтажные бараки каркасного типа, с полыми стенами, заполненными шлаком и обитыми досками, прекрасным местом для непрерывной мышиной беготни, что ничуть не мешало быстро засыпать после долгих часов, проведенных на площадке между бараками. Мне также неизвестно, кто построил одноэтажные бараки, ряды которых соседствовали с двухэтажными.
И все-таки, почему городок, а не государство, или лучше сказать «страна». Страна бараков и дворов, детских песочниц и футбольных площадок, столбов с бельевыми веревками, заменявшими волейбольные сетки. Страна водопроводных колонок с грудами замерзших сосулек. Страна всегда висящего в воздухе запаха печного отопления и керосинок, выгребных ям и помойных контейнеров, сараев с полчищами крыс…и тополиного пуха!
Говорить о городке можно бесконечно, ничего не преувеличивая, смакуя каждый эпизод, каждое событие, которое тут же становилось известным всем жителям без радио или интернета. В городке каждый знал отчество домоуправа и участкового, не говоря уже имен всех своих соседей. Детвора гуртовалась по возрасту и бараку. Мальчишки и девчонки жили в собственном, отличном от взрослых мире, не признавая никаких законов, кроме установленных двором. Здесь по вечерам звучала «восьмерка» расстроенной семиструнной гитары, а щелканье доминошных костяшек за одним столом и матерок за другим, прекрасно дополняли ритмом атмосферу карточной «секи» и табачного дыма…
…Бараки! Бараки! Они ведь тоже разные. Привилегированные — двухэтажные, с двумя подъездами, построенные ровными рядами, оштукатуренные, покрашенные в цвет детской неожиданности, и одноэтажные, серые, наполовину вросшие в землю, так что зимой закопченные окна комнат с трудом выглядывали из-под снега.
В первых бараках на каждом этаже два входа в коммунальные квартиры. В каждой квартире две смежные комнаты с печкой «голландкой» между ними, а кухня, коридор и уборная общие на две квартиры.
В отличие от первых, одноэтажные бараки не имеют квартир вообще. Один длинный коридор, по обе стороны которого располагаются комнаты размером девять квадратных метров. В каждой комнате семья, зачастую из пяти и более человек. В первых бараках на общей кухне стоит газовая плита, во-вторых — керосинки. Обязательными атрибутами коммунальных квартир, источниками, лучше сказать генераторами бесконечных скандалов, являются электрический и газовый счетчики. Двухэтажные бараки заселены семьями офицеров, одноэтажные — неизвестно кем. Что объединяет два типа бараков, так это водопроводные колонки на улице и выгребные ямы.
Ребята из одноэтажных бараков жутко завидовали сверстникам из офицерских семей, проживавших в двухэтажных бараках, считали их буржуями, что являлось причиной ссор, а иногда и драк, которыми заканчивались совместные игры… Я приглашаю вас в эту замечательную страну, в один из дворов. А чтобы не помешать ее обитателям, спрячемся за покосившейся дверью старой, давно отслужившей свой век, водонапорной башни. В нее уже давно никто не ходит кроме малышни, да и те заглядывают только из любопытства, жутко опасаясь ступить на старую, почти развалившуюся, винтовую лестницу. В башне темно и холодно. Земляной пол водонапорной башни, это конечно не бархатная ложа Большого театра. А капли, падающие сверху в небольшую лужицу, как метроном, волшебным образом отсчитывают пролетающие дни, месяцы и годы.
— Как счет ведешь, Кривой? Договорились же, считать по кругу по часовой стрелке, а тебя все тянет наоборот! Наша очередь бить пенальти, — закричал на Кривого Володька Чадалов (по прозвищу, Чад).
Чад, капитан и главный заводила команды двухэтажных бараков. Всегда аккуратно одетый, в тенниске и серой кепке, с которой никогда не расстается. Из-под кепки забавно выглядывает вихр золотистых волос. Хоть ростом невелик, но телосложением крепок. На него всегда можно положиться. А он, в свою очередь, дорожит и гордится лидерством в команде. Не дает в обиду никого из своих друзей.
Пришло время познакомиться с остальными участниками команды двухэтажных бараков.
Юра Сайкин (Сайка). Если у кого-либо возникала проблема с домашним заданием по математике, обращайся к Сайке. Пять минут и задача будет решена. Сегодня он в футбольной майке синего цвета и, как всегда на носу маленькие круглые очки, которые он беспрерывно поправляет. Сначала ребята называли его «Профессор», но как-то это прозвище не прижилось. Слишком сложное. А вот «Сайка» проще и красивей.
Володька Зимин (Зима), самый высокий в команде, молчун, в споры никогда не вступает. Прозвище «Зима» идеально подходит ему. Надо хорошо постараться, чтобы рассмешить его. В драке силен и может спокойно взять на себя не менее двух противников.
И наконец, Влад Ярцев (Яр). Самый низкий, худой, короче говоря щуплый. В народе слывет стихоплетом и музыкантом. Стихоплетом – потому, что запросто сочиняет рифмы. К примеру: Сайка – зазнайка; Зимин – гуталин! А музыкантом, потому что учится играть на гитаре. Прозвище ему нравится. Говорит, что напоминает ему лес и речку.
Команду противника возглавляет Степан Кривина (Кривой). Живет он в одноэтажном бараке. После седьмого класса бросил школу и пошел в ПТУ. Трое других ребят тоже из одноэтажного барака.
Генка Самсонов (Самсам). Отец его работает ассенизатором, летом на говновозе, а зимой очищает выгребные ямы, что часто являлось причиной глупых шуток. Казалось, что от него всегда пахнет этим самым…
Женька Караваев (Каравай). Такой же толстый и неуклюжий как буханка хлеба. Совершенно безобидный пацан. Вечно что-то жует.
Петька Кротов (Крот), черноглазый, похожий на цыгана. За что его особенно не любили - так это за подножки исподтишка...
— А ты, Чад не гоношись, чай не главный. Как знаю, так и считаю. Буржуй мне не указ! — держа мяч в руках, возразил Кривой.
Матч приближался к концу. Играли в футбол барак на барак, мяч принес Чад, счет был равный. Оставалось определить кому первым бить пенальти. Неожиданно, Сайка, стоявший рядом с Кривым, выхватил у него мяч из рук и быстро перебросил Зиме, а тот Яру.
— Яр, бей пока Каравай не очухался — крикнул Чад.
Яр успел заметить, что в воротах, обозначенных двумя кирпичами на расстоянии пяти шагов один от другого, стоит Каравай. Раздумывать было некогда. Яр сбросил мяч на ногу и хлестким ударом забил гол.
Кривой побелел от злости, отбежал в сторону своего барака и громко закричал: «Два еврея, третий жид по веревочке бежит, веревочка лопнула и жида прихлопнула.»
Такой мерзости Яр еще в жизни не слыхал! В голове у него все закипело, в висках застучало. Лицо покраснело, руки, ноги задрожали… Ничего не соображая, не думая, что делает, с криком: «…Убью!», Яр бросился на Кривого. Все ребята замерли, не ожидая от него такой прыти и смелости, ведь ростом он был на голову ниже Кривого. Кривой испугался, бросился к своему бараку. Яр за ним. Коридор оказался длиннющим. Яр догнал Кривого и ударом ноги свалил на пол. Кривой растянулся на полу как раз рядом с кипящим бельевым баком (слава богу, что не опрокинул его). Но рядом лежала скалка для перемешивания белья. Яр схватил ее, и занеся над головой побежденного, закричал: «…Убью!».
И тут он увидел, что Кривой плачет.
— Последний раз… Так и знай! — сказал Яр и вышел из барака. Ребята стояли с раскрытыми ртами. Чад подошел к Яру, похлопал его по плечу и сказал:
— Я знал, что тебе помощь не понадобится!
Так закончился этот удивительный футбольный матч.
Кап-кап, кап-кап. Растет лужица на земляном полу водонапорной башни, бежит время год за годом, пролетает незаметно. Нет уже тех бараков — снесли, а на их месте построили пятиэтажки, «хрущебы». Снесли сараи и водопроводные колонки, засыпали выгребные ямы и заасфальтировали подъездные дорожки. Людей из бараков переселили в отдельные квартиры… Но дворы… дворы-то остались! Песочницы и столы для доминошников, деревянные столбы с натянутыми веревками для сушки постиранного белья и контейнеры для мусора остались те-же. Главное, костяк ребят остался тот-же. Правда прибавились новички, вынужденные принять устоявшиеся и проверенные временем законы городка. В компаниях, которые собирались под вечер, появились девчата, но тополиный пух… Куда от него деться! Значит и городок остался на своем месте!
Поздняя, холодная осень, вечер, лестничная площадка между вторым и третьим этажами. На широком подоконнике лежит пачка сигарет «Прима» и спичечный коробок с портретом Юрия Гагарина. Судя по количеству окурков тут-же на подоконнике, ребята собрались давно. Яр немного припозднился, и переложив принесенную гитару в левую руку, правую протянул для приветствия в первую очередь Чаду, ну а затем, всем остальным: Зиме и Сайке, стоящих ступенькой ниже, Кривому, сидящему на подоконнике и докуривающему сигарету, Караваю и Кроту.
— Если лошадь курит Приму, не проходите мимо! — пошутил Яр — Ладно, не обижайся. А где Самсам?
— Шути, шути, да не заговаривайся. Я тебе не лошадь. — сквозь зубы процедил Кривой и сплюнул на пол.
— Самсама сегодня не будет. Отец остался без работы. Выгребные ямы засыпали. Крепко запил. Хорошо, что соседи помогают остудить пыл папаши. — объяснил Кривой.
Каравай клянчит у Кривого:
— Степ, а Степ. Оставь курнуть разок. Не жмись.
Глубоко затянувшись и выпустив дым кольцами, Кривой протянул оставшийся окурок Караваю и не удержался от нравоучений:
— А я и не жмусь, просто надо свои иметь, а не стрелять у каждого.
— Тебе хорошо говорить. Вам в ПТУ за работу на заводе хоть и немного, но платят. А тут у родителей копейку в школьный буфет не допросишься. — Обжигая губы почти сгоревшим окурком, тихо пролепетал Каравай.
Крот поднял лежащий на полу портфель и демонстративно, медленно раскрыв его, как фокусник, чтобы привлечь всеобщее внимание, достал бутылку «Жигулевского». Привычным способом, об угол батареи, сбросил пробку и протянул Кривому. Кривой запрокинув голову, сделал приличный глоток, вернул бутылку Кроту, вытер рот рукавом холщовой куртки:
— Где надыбал?
— Вчера в карты выиграл, — ответил Крот, и выпив очередной глоток, протянул бутылку Чаду.
Чад отстранил рукой протянутую бутылку:
— Не хочу — сказал Чад.
— Да ладно, угощаю! — На правах старшего в своей команде, а заодно демонстрируя широкую натуру, вмешался Кривой.
— Нет, правда, не хочу — вторично отказался Чад.
Неожиданно на лестнице послышались шаги. Кривой забрал бутылку и быстро спрятал за спиной на подоконнике.
— Спокойно, наши девчата идут — Прошептал Сайка.
— Во-первых не ваши, а наши. Во-вторых, ты что по походке их узнаешь? — Вставил Кривой.
По лестнице поднимались Валя Самошина и Танька Комарова. Обе в теплых куртках, раскрасневшиеся и запыхавшиеся от быстрой ходьбы.
— Какие люди! Вы бы еще шубы надели. — Наконец заговорил до сих пор молчавший Володька Зимин.
— Это вы тут в тепле разомлели, а мы в магазин бегали, пока не закрылся. На улице хоть и нет дождя, но колотун приличный. — Ответила Танька, и озорно поглядев на Кривого, прислонилась к батарее.
— Чем прятать за спиной бутылку, лучше-бы попросили Яра сыграть что-нибудь, а то накурили, не продохнешь — добавила Валька.
Все знали какое влияние она оказывает на Кривого. Это он с другими воин бравый, а перед ней готов на цыпочках стоять.
— А ведь и вправду. Яр, сбацай что-нибудь веселенькое. — Слегка командирским тоном, оставив бутылку в покое, поддержал Кривой.
Яр в течение нескольких минут подстраивал гитару, и чувствуя, что прилично всем надоел, крутя колки натягивая струны и прислушиваясь, правильно ли строит гитара, несколько раз кашлянул, ударил по струнам первым аккордом и запел:
Хочу мужа, хочу мужа, хочу мужа я!
Принца, герцога барона или короля.
А без мужа злая стужа будет жизнь моя.
Хочу мужа, хочу мужа, мужа хочу я!
Закончив первый «выход на сцену», точнее сказать, на лестничную площадку, и взглянув на лица благодарной публики, Яр убедился, что ребятам выступление понравилось, а вот девчатам не очень.
— Здорово! — похвалил Чад.
— А для души чего-нибудь, можешь? – лукаво спросила Валя.
Как раз накануне, Яр разучил новую песню. Минуту сомневался, петь или нет, посмотрел на ребят... Поймав на себе Валин взгляд, решил, что будет петь для нее. Коснулся струн и запел:
Помню двор, занесенный
Снегом белым, пушистым?
Ты стояла у дверцы
Голубого такси.
У тебя на ресницах
Серебрились снежинки,
Взгляд усталый и нежный
Говорил о любви.
Заканчивая петь песню, Яр бросил взгляд на благодарную публику и убедился, что песня и ее исполнение пришлись всем по душе. Петь больше не хотелось.
Все ребята стояли молча не двигаясь, лишь Каравай собирал окурки с подоконника. Да и время позднее.
— Пора по домам, баиньки. Допоем завтра — Сказал Яр, попрощался с ребятами и направился вниз.
Валя окликнула его — Погоди Яр, пойдем вместе.
Спускаясь по лестнице, Яр обернулся, чтобы на прощание махнуть рукой ребятам, и заметил тяжелый, недобрый взгляд Кривого. Но Яру было не до него – ведь его позвала самая красивая девчонка в городке.
Моросило. После уютного местечка на лестничной площадке, было жутко холодно. Зашли в соседний подъезд. Валя остановила Яра, попридержав за рукав… и поцеловала в губы.
— Ты ничего не думай. Все равно я Степку люблю! — Быстро прошептала она, и побежала вверх по лестнице.
Это был его первый поцелуй! Некоторое время Яр стоял как пришибленный и не мог понять, было ли это взаправду или ему показалось. Яр даже провел ладонью по губам, но ничего не почувствовал. Что это было – признание в любви к другому, репетиция, или неожиданный прилив чувств, вызванный песней. Так или иначе, ответа на этот вопрос он не получил.
Так закончилась эта небольшая история. Уверен, что у каждого читателя найдется в памяти свой, дорогой сердцу, городок.