Качевский давно собирался потолковать с Цукерманом с глазу на глаз. И вот они оказались вдвоем в курилке.
– Цукер, все хочу тебя спросить… Ты чего так часто в Аудиториум ходишь? – решился он.
– Да не так уж часто. На классику хожу, – удивился вопросу Цукерман.
– Так ведь по разному можно ходить…Может, у тебя там билетерша знакомая или абонемент на весь год в нагрузку всучили… А может тебе врачи приписали вместо выпивки.
– Какая проза! – скривился Цукерман. – Я удовольствие получаю.
– Да-а! – искренне удивился Качевский. – Но, скажи, что ты при этом чувствуешь?
– Разве словами передашь! Сам сходи и не будешь спрашивать.
– Да ходил я, – махнул рукой Качевский, – но удовольствия не получил. Правда, мне не повезло: нарвался на какую-то «Неоконченную» симфонию».
– Шуберта, что ли? Та-ра- ра, та- ри - ра, та- ри- ра-те- рарам, – пропел Цукерман. – Замечательная вещь. Не обижайся, но тебе, наверное, не дано.
– А чего обижаться. Наверняка, так и есть. Обидно другое. Не знаю, что я теряю. Я поглубже разобраться хочу, что такое музыка и с чем ее едят. Вот какое удовольствие ты от нее получаешь? Примерно как от утки с яблоками?!
– Скажешь тоже… Разве можно с чем-нибудь сравнить сладчайший, нежный голос скрипок, когда сердце замирает от ее волшебных звуков!... А утятину я вообще не люблю.
– А меня от утки все замирает. И от рыбалки тоже. Представляешь: тишина, где-то недалеко иволга поет. И поплавок вдруг начинает подпрыгивать…
– Мне трудно это представить, я на рыбалку не хожу, – несколько раздраженно сказал Цукерман. – Музыка – это не только радость, это и гнев, и восторг и разочарование….
– Ну, разочарование я как раз понимаю. Как раз вчера ощутил, когда наши футболисты продули.
– Сравнил! Музыка – это виртуозная техника, пассажи ...Ей можно восторгаться бесконечно.
– А футболом что нет? Ты вообще бывал на стадионе?
– Был разок, но особого удовольствия не получил.
– Видимо матч был не интересный… Но итальянцы тебе хоть нравятся?
– Конечно, Беллини, Россини…
– А Росси? Как он играет!
– Росси? Кто это? Дирижер, солист?
– Универсал! Маэстро! – зашелся Качевский. – Да разве это можно передать словами! Это же песня. А может быть, даже симфония!..