Там, где...

Это была замечательная козявка. Добытая из правой ноздри после долгого и упоительного ковыряния, она покоилась на Сережкином пальце и являла собой подлинную вещь в себе, притягивала взгляд и манила.

- Во, видел? – козявка оказалась у самого Котиного носа. - Фигня, - отрезал Котя, - Подумаешь! Брось лучше. - Сам ты фигня, - обиделся Сережка и убрал козявку на безопасное расстояние. – Слабо? - Вот и нет. Сейчас побольше твоей достану, - Котя отправил указательный палец в экспедицию по пещерам и потайным ходам. Палец не справился. - У меня нос чистый, - наконец признал свое поражение Котя,- А у тебя сопли одни, вот.

Назревал конфликт. Обе стороны понимали его бессмысленность и предчувствовали фатальность последствий. Первый шаг к примирению сделал Сережка.

- Давай она наша общая будет, - предложил он. Котя пребывал в нерешительности. Предложение было, несомненно, шикарным, но особого желания стать совладельцем козявки он не испытывал.

- А давай из нее клад сделаем, - Котю осенило, - Зароем, сверху – бутылочное стеклышко, а потом холмик. - И карту нарисуем, - немедленно включился Сережка, - шаги отмерим, пометим крестиком. А холмика не надо. С холмиком каждый дурак найдет. - Ладно. Не надо холмика, - вздохнул Котя. – Пошли место искать.

Солнце полоскалось в реке, как раз в том месте, где она делала крутой поворот. Там образовался небольшой перепад, вода текла резвее, и небольшие бурунчики отливали расплавленным золотом. Прибрежный песок был теплым, почти горячим, но это на поверхности. А если копнуть, то рука погружалась в мокрое и прохладное, а ямка быстро наполнялась коричневатой жижей, похожей на кофе с молоком.

- Здесь, - Котя стоял у ивового куста и уже расчищал босой ногой место для будущего захоронения. - Угу, - Сережка с некоторым сожалением посмотрел на сокровище, которое неотвратимо засыхало, теряя всю свою таинственность и,следовательно, привлекательность. – Ее бы в спичечный коробок положить. Вроде как сундук будет. - Коробок – это хорошо, - кивнул Котя, - у тебя что, коробок есть? - У меня нет. Поискать надо. - Ты лучше стой, - строго сказал Котя,- А то потеряешь. Я сам. – И побежал к берегу. Сережка остался у куста и, уже почти с ненавистью глядя на съежившуюся козявку, крикнул: - Нашел? Эй, Котька, коробок нашел?

Котя не откликался. Он стоял на четвереньках и смотрел в воду у самого берега. Там, между листьями какой-то водной растительности, происходило мельтешение. Подрагивали длинные стебли, колыхались листья – у Коти просто дыхание сперло. - Иди сюда, - крикнул он, - тут плавает кто-то! - А… - начал Сережка, но Котя не дал ему договорить. - Брось ты ее, - махнул он рукой, - и давай сюда. Сережка без особого сожаления стряхнул низложенную, никому более не нужную козявку, и она покорно заняла место среди миллионов и миллионов песчинок, спрятавшись так, что никто никогда не найдет – даже с картой. - Иду! – заорал Сережка, хотя орать не было никакого смысла– до берега всего-то шагов тридцать – рванул с места, пролетел эти самые тридцать шагов и резко затормозил.

Коти не было. Сережка постоял с минуту, глядя на беснующуюся у самого берега рыбью молодь. А потом заплакал. Он знал, как сейчас будет. Сейчас медленно померкнут золотые блики на воде, станет прозрачной и куда-то исчезнет сама река, а сквозь нее прорастет унылое футбольное поле, с ледяной ноябрьской жижей, взбитой бутсами местной команды.

- Котька! Ну ты где? – Сережка в отчаянье сел на стремительно остывающий песок. - Да