Славка или Преданный друг

Со Славкой мы познакомились первого сентября, в первый день школьной жизни. Проучились в одном классе семь лет, пока меня не перевели в другой класс, после чего я сбежал из ненавистной школы. Но и потом мы дружили – делились впечатлениями, музыкальными записями, секретами, иногда анашой. Впрочем, период травки был совсем коротким: ни он, ни я не «вкурились».

В седьмом классе мы сидели на уроке английского за одной партой. Учительница влепила мне пощёчину. За разговоры, которых я не вёл. Я поклялся перед всеми устроить ей такое, что она будет умолять меня перейти в другую группу изучения английского, но я ей этого удовольствия не доставлю. Клятву я исполнил. Училка пыталась увещевать меня на каждом сорванном уроке, затем принялась заваливать родителей жалобами, красными чернилами в дневнике, на моё поведение. Мне пришлось рассказать им о пощёчине. Те явились в школу, прояснить обстановку. Даже в замшелые времена учительского произвола – пощёчина, это было что-то за гранью. Когда я об этом рассказал в учительской, где проходило разбирательство, мне не поверили. Хотя, думаю, всё же, поверили – во время инцидента за задней партой сидела другая учительница, из параллельного класса, и проверяла задания. Уверен, от неё не укрылось случившееся, но честь мундира... Я призвал в свидетели Славку, а тот промямлил, что ничего такого не помнит. Интересно, что меня не стали втаптывать в грязь за «клевету» на учительницу и систематическое срывание уроков. Просто, оставили один на один с этой молодой фурией, и она мне предложила «четвёрку» в табель только за то, что я буду тихо сидеть на её уроках. Позже я спросил у Славки, как он мог не сказать правды. Тот объяснил, что ему нужно учиться, и учиться хорошо, чтобы преуспеть в жизни. Как-то так. Славка строил планы на жизнь уже тогда, когда я об этом вообще не задумывался. И, главное, он их претворял. Учился отлично, не то что я, выкладывавшийся только в дисциплинах, что были по душе, совершенно махнув рукой на остальные. Не растрачивал себя на игры и развлечения. Был уравновешенным до недоумения, скрытным, но целеустремлённым. Из первых опытов в алкоголе, сексе и добывании денег, Славка явно преуспел в последнем. Фарцевал он не лихо, пустившись во все тяжкие, а в тихую, наживаясь на всём и всех, но без лишней огласки, только, чтобы хватало на скромные «понты». Как-то я узнал, что Славка перепродал нашему общему другу джинсовую жилетку, по цене вдвое превышающей уплаченную самим. Об этом мне поведал парень, «толкнувший» её Славику. Я дал Славке в морду. Тот не ответил. Но меня как-то перехватил его отец и пригрозил, что за Славку убьёт.

С алкоголем у Славки тоже «срасталось» – тут сыграла генеалогия. Помню, его отец был алхимиком. На чём он только не настаивал и из чего только не гнал! Раз на день рождения сына он выставил свои чудо-напитки и давай нас, заморышей восемнадцатилетних, потчевать. «Вот смотрите, – говорит, – Эта на особом корне настояна. А на каком, не скажу. Только Славке секрет передам, когда вырастет». В банке на дне, действительно, корешок какой-то раскорячился. И содержимое цвета в меру редкого раствора марганцовки. Но за здоровье именинника пришлось выпить. Не раз. А там градусов шестьдесят. Короче, очнулся я в горизонтальном положении. На полу. Щекой к ковру припечатанный, без сил пошевельнуть конечностями. Открываю глаза, а прямо перед лицом банка с издевательской надписью на оклеенном лейкопластырем боку: «ПЕРЕГОН ЯБЛОЧНЫЙ. ОЧЕНЬ КРЕПКИЙ». А я на не очень крепком ско�