Так уж выходит, что мужик я, без ложной скромности, уникальный. Потому как, рожавший. Ну, правда, моя беременность рассосалась сама по себе на этапе начавшихся родов, но все симптомы этого явления я имел честь ощутить. Об этом расскажу по порядку.
Лет двадцать назад я работал на «скорой», да не на простой, а на психиатрической. В те времена душевное здоровье населения зависело от разных причин: погода, солнечная активность, близость получки или аванса... Поэтому вызовы у нашей бригады не всегда были регулярными, а появлялись, как говорится, «то густо, то пусто». Иногда, в затянувшиеся промежутки между вызовами по нашей «родной» специфике, диспетчерская нам подкидывала «общепрофильные» вызовы. С целью уберечь нас от пролежней. Чаще всего нам сбывали «общаки» не требующие особого лекарского мастерства. Что-нибудь по принципу: «сгрёб – отвёз – сдал». Травмы там или роды... С родами у меня всегда были волнения. Последний раз в родзале я был на практике, на четвертом курсе. Помню, это было в ночь после моего дня рождения и потому смутно помню остальное. Принимая очередной вызов на роды, я заново клялся своему постоянному санитару Толику, что сразу после дежурства попрошусь на стажировку в родзал, расширить свои знания в беспрерывно обновляющейся науке акушерства. Всегда вызов оканчивался тем, что я благополучно доставлял роженицу в роддом и, не менее благополучно, забывал свою клятву до следующего раза. Толик же мне о ней деликатно не напоминал и только прыскал в кулак видя, как я меняюсь в лице, принимая вызов на очередные роды. В этот раз тоже все началось с толикового смеха...
Мы направились в общежитие какого-то завода к первородящей. Поднялись на лифте на седьмой этаж. Когда дверь лифта открылась, перед нами стояла собранная уже роженица с сопровождающей её подругой. В дверях лифта я еще успел задать пару наводящих вопросов, посредством которых выяснил, что у нас есть еще времени хотя бы час, чтобы добраться до роддома, оформить все формальности и пожелать «мамаше» легких родов. Но все эти довольно безоблачные перспективы были разрушены неумолимой действительностью. Лифт застрял где-то между пятым и четвертым этажом, по причине прекращения подачи электричества. Сам лифт был маленькой коробкой, площадью метр на метр. Внутри мы стояли вчетвером, вернее впятером, включая рвущегося на свет ребёнка, тесно прижавшись друг к другу, и в ногах у нас покоился мой огромный ящик с бесполезным, в данной ситуации, инструментарием. Ни о каком родовспоможении в таких условиях невозможно было и думать. Ни положить, ни посадить, ни просто раздвинуть ноги. Всё! Тьма египетская и полная прострация.
И тут я начал ощущать что-то неладное со своим организмом. Сухость во рту с легкой тошнотой. Перемены настроения – от довольно хорошего, перед остановкой лифта, до мрачной депрессии во время неё. Тягу к чему-то необычному для себя – выпить водки, например, (а на работе я никогда не пил). В животе моем произошли какие-то метаморфозы – я вдруг почувствовал, что там что-то переворачивается, вздрагивает и стучит в брюшную стенку. Следующим новым для меня ощущением были схватки, когда все мышцы, находящиеся в пояснице и ниже, стали сокращаться в одном пугающем ритме. Показалось, что еще минута, и у меня отойдут околоплодные воды... Но Бог миловал! Тут вернулась подача электричества, врубился свет, лифт продолжил свой спуск и всё пошло своим чередом. Вот на этом этапе беременность моя и рассосалась, оставив после себя неизгладимое чувство сопричастности к этому чуду – рождению ребёнка.
Comentarios