Ценить охотничьи трофеи
Я не хочу и не умею,
На них не весело гляжу,
А закипаю и сержусь.
Лежат передо мною фотки,
Где зафиксировала чётко
Трофеи крепкая рука
Охотника и шутника.
Раскинуты в траве копыта
Косули, что была убита,
И линия спины строга,
И чудно завиты рога.
Кому, бедняга, помешала,
Когда чащобою бежала?
Похоже, человечий вид
Не понимает, что творит.
Вот туша волка на опушке,
Невдалеке лежит подружка,
А вот шутник и острослов
В ряд выложил пяток волков.
Пускай они несли угрозы,
Жизнь не одни сплошные розы,
И тем, кто не совсем слепы,
Известно – есть у ней шипы.
Две туши кабанов угрюмых
Застыли в тяжких своих думах,
Их жизненную круговерть
Остановила грубо смерть.
Олени, кабаны и волки,
Нет, видно, в ваших жизнях толку,
И ваши мёртвые глаза
Не оживит былой азарт.
А человеку горя мало –
Живого на земле навалом,
И лесом, полем и жнивъём
Он по земле идёт с ружьём.
Не в честном, равном поединке
Топчут зверей его ботинки,
Не в обороне, не в бою, -
Чтоб скуку разогнать свою.
Себя, наверно, мыслит Богом,
Когда животных судит строго,
Пока он молод и здоров,
Пока не знает докторов.
Пока застыл в своей гордыне,
Пока не превратил в пустыню,
Вселенную вокруг себя,
В ней одного себя любя.
Но, час пробьет, за всё ответит,
Сначала сам, а после дети,
А дальше весь двуногий вид,
За то, что на земле творит.
Оскалившимь дурной усмешкой
Окажется во тьме кромешной,
И чья-то крепкая рука
Возьмет за горло шутника.
И он проглотит пули, стрелы,
Все, что метал в животных смело,
С земли исчезнет его род,
А Бог и след его сотрёт.
Себя по горсточке просею,
Похож ли я на фарисея:
Вот уши, вот глаза и рот,
А дальше чёрт не разберёт.
Comments