Марки

На черных страницах из плотной бумаги, за прозрачным лентами лежат марки. Сотни, тысячи марок с тонкими линиями штемпелей... На них, как в музее, картины великих мастеров прошлого и настоящего. Да-Винчи, Пикассо, Гоген, Репин - все разложено по темам, все в идеальном порядке. - Это нельзя... - холодно говорит чиновница, презрительно поджав тонкие, недобрые губы, - изобразительное исскуство попадает под категорию "народное достояние" и запрещено к вывозу за границу! - Но позвольте! Это же марки! Коллекция... личная, я же собирала... - женщина беспомощно смотрит на чиновницу, из-за преграды толстого стекла. - Не задерживайте очередь, гражданка! - Но что мне делать? - Что хотите, то и делайте! Следующий! Что у вас? Вдоль стены здания, где расположена центральная библиотека, очередь. Кто-то со связкой книг, кто-то с альбомами семейных фотографий. В стороне плачет тихо старик, сжимая в руках ветхий чемоданчик с пачками черно-белых фотографий. - Не разрешили... - шепчет он, - говорят... нельзя вывозить... С глухим стуком падают на дно почтового ящика конверты. Их много, этих конвертов, и в каждом из них - открытка. Придет письмо к адресату и разойдутся склееные края открыток, открывая спрятанные внутри марки. Толстые классеры, сиротливо шуршат целофаном над пустыми прозрачными лентами. Последняя открытка заклеена и отправлена по адресу. Пустые стены квартиры. Баулы и коробки на полу. - Присядем на дорожку? - Давай... - Ну, в путь! Жаркое израильское солнце нагревает Тель-Авив, но в просторной квартире прохладно. За столом сидит женщина, раскладывая в толстые классеры, с черными плотными листами, марки. Пинцетом выравнивая стройные ряды за прозрачными лентами. Их много, марок... Может быть сотни, но может и тысячи...Здесь картины великих мастеров прошлого и настоящего - Да-Винчи, Пикассо, Гоген, Репин...