Говорят, читатель нынче пошёл не такой, каким был когда-то. Ранешный читатель
заглатывал, бывало, килограммовую книгу, как пирожок - в один присест. И
удовольствие от этого получал изрядное. Тому много свидетельств исторических
имеется.
Недавно, совсем случайно, а может быть, и неслучайно, Гоголя перечитывал.
Просто так, интересно всё же свои школьные годы попроведать.
Так вот. Даже чичиковский лакей Петрушка в свободное от лакейских обязанностей время почитывать любил. Ему нравилось не столько то, о чём читал он, «а больше самоё чтение, или, лучше сказать, процесс самого чтения, что вот-де из букв вечно выходит какое-нибудь слово, которое иной раз чёрт знает, что и значит».
Или, скажем, ещё один гоголевский персонаж – Манилов. Его хоть и не назовёшь
заядлым книгочеем, однако же, к образованию он испытывал самые возвышенные
чувства. Недаром же «в его кабинете всегда лежала какая-то книжка, заложенная
закладкою на четырнадцатой странице, которую он постоянно читал уже два года».
И хотя чтение, как известно, занятие не из лёгких, Русь завсегда своими читателями славилась. Случалось даже, первые места занимала по части прочитанного на душу населения.
Любители макулатурных изданий ночи напролёт, бывало, в очереди простаивали,
чтобы заветный томик какого-нибудь популярного писателя заполучить.
Нынешний же читатель, в особенности который в иммиграции, конечно, не такой выносливый.
До четырнадцатой страницы, ежели и дотянет, подобно Манилову, то сразу же
отдышка у него начинается, зевота наступает и в сон нестерпимо клонит.
Одним словом, как сказал бы классик, «роняет лес багряный свой убор». Редеют
ряды книгочеев, любителей русской изящной словесности. Хоть в Красную Книгу
заноси. А те, что уцелели на сегодняшний день, по большей части, увы, в
пенсионных домах обитают, и книжка хорошая для них - заместо капель сердечных и хлеба насущного.
Кстати, не только книга – газета тоже.
У нас их в городе несколько.
При всём различии есть у них и нечто общее – русский язык, «великий и могучий»,
тот самый, который Тургенева когда-то с ума сводил своей красотой и
правдивостью. Почитай он сегодня одну из этих газет, кто знает, что испытал бы
знаменитый писатель – впал бы, наверное, в неописуемое волнение, и борода его
седая сделалась бы от этого, пожалуй, ещё более седой, потому что русская речь в
русской печати на каждом третьем слове спотыкается об английские булыжники.
Оттого и прихрамывает на одну ногу.
Но дело, видимо, не в этом. Совсем не в этом.
Газета нынешняя, как и книга классическая, тоже по читателю плачет, иногда
навзрыд даже. Ибо он, читатель, среднего, скажем, возраста – фигура, как
выясняется, уходящая. Куда уходящая, вопрос особый. В компьютер уходящая, в
экраны ТэВэ уходящая, в предпринимательство уходящая, да мало ли куда.
И шествие это, похоже, неостановимо. Потому что денежки делать надо, бизнес
раскручивать надо. Америка ведь кругом, куда не погляди. Заглотит тебя, песчинку
убогую – и пикнуть не успеешь, ежели читать много будешь.
«Читать – оно хорошо, когда над головой не каплет, - заметил мне мимоходом один преуспевающий бизнесмен и добавил с улыбкой:
-А работать-то кто будет? Пушкин?
Словом, ситуация не очень-то забавная складывается.
Был некогда лес читателей, теперь только роща небольшая.
А завтра? Что будет завтра?
Роняет лес багряный свой убор,
Сребрит мороз увянувшее поле,
Проглянет день как будто поневоле
И скроется за край окружных гор...
Comments