Комплекс одиночества.

25 июля 2023

Ал Затуранский

КОМПЛЕКС ОДИНОЧЕСТВА.

Или история маленького спектакля.

«Кто ищет, легко может потерять себя. Всякое уединение есть грех», — так говорит стадо. А ты долго принадлежал стаду.

Ницше. "Так говорил Заратустра".

Одиночество — это беда и победа. Личная победа привыкания к отшельническому образу жизни, когда всё то, что манило, нравилось, впечатляло стало скучным абзацем на одной странице летописи потерянных дней.

Одиночество, с другой стороны, дарит тебе мнимый покой, ибо хотя ты не видишь вокруг человеков, в сознании твоем они живут толпами, ибо когда-то ты жил среди них и топтал паркет ленинградских музейных залов и прихлебывал шампанское в антрактах модных или классических постановок.

А тут нечистая вынесла меня на постановку рассказа Исаака Башевиса Зингера— лауреата Нобелевской премии по литературе, "Поздняя любовь" на израильской сцене с русскими именитыми актрисой и актерами. Забыл про комплекс одиночества, бросился опрометчиво в "детство", а вдруг!? И опять пурпурный занавес оборвался и вместо трагедии Исаака Зингера я увидел поверхностную комедию уж и не знаю кем придуманную. То, что играли актеры на сцене, выглядело не по теме идеи автора!

Нечистая, конечно, вынесла, но Господь миловал — меня сопровождала умная интеллигентная читающая девушка, а потому я уже не был одинок.

Грубо говоря, не желаю никого обидеть, но добрая часть зрителей, смеявшихся и аплодировавших с восторгом, не читали рассказа "Поздняя любовь". Текст актеры произносили почти тот же, что написал автор, но не было там комического образа Марка, которого главный герой старик, якобы спас в Варшавском гетто! Не было для него диалога! Не было в рассказе и анекдотов. Не было цитат из "Песни песней"! А есть в рассказе трагические образы ОДИНОЧЕСТВА— одинокого старика, 82 года, и одинокой женщины, 57 лет, волею судьбы его новой соседки, въехавшей в квартиру бывшей соседки, умершей с полгода назад, о чем старик даже не подозревал.

Мы сидели в четвертом ряду, хорошо видели и слышали, и переглядывались без улыбки, когда зал смеялся. В антракте, без шампанского (старые реминисценции) мы было решили уйти, но почему-то остались, может из уважения к автору и надежды… И тут произошло! Молодая женщина, после трогательной встречи у нее дома за обедом с новым соседом-стариком, на другой день выбрасывается из окна. Зал замер. Вот оно, началось, на сцену драматично ступил сам Исаак Башевис Зингер. Почему она покончила с собой? В чем причина её личной трагедии? Я подумал, что именно сейчас и начнется настоящая драма рассказа. Но нет, актеры не дали ответа, ничто не дрогнуло в их лицах, как и в наших сердцах, говорю о себе и подруге.

Вернулся поздно домой, в своё одиночество, перечитал "Позднюю любовь", рассказ не обманул, и задал себе вопрос — есть ли у сценариста право переделывать классический текст рассказов Толстого, Чехова, Зингера? Или это я старый дурак, предпочитающий оригинал переделкам, или сценарист, режиссер и зритель ищут легкой жизни?