Ночное дежурство. Тусклый свет ночников вдоль коридора. Палаты оглашаются знакомыми мне звуками: храпом, кашлем, стонами, всхлипываниями. И вдруг тихое украинское: «Матинко, мамо милая, поможитэ».
Утром глянул на земляка. Благообразный религиозный старик-еврей: с соседями по палате разговаривает на иврите, с семьёй на идише, русского не понимает. Интересно, знает ли он, что во сне стонет по-украински?
* * *
К сестринскому посту зовут: «Миша, переведи!» Перед стойкой растерянная старушка. «Могу быть вам полезен, женщина?» – «Сынок, а ты по украйинськи розумиешь?» И я выпаливаю – «Кен, йес, ё».* И она, и я в недоумении: забыл как по-украински «да».
Старая женщина привязывается ко мне, как к спасательному средству – я один даю ей возможность общаться на понятном ей языке. Каждое дежурство она оказывается рядом и спешит выговориться:
– А ты звидки, сынок?
– З Днипропетровську, титонька.
– Ой, а мий сын там в армии служив. Так я до нього на прысягу не пойихала. Побоялась. Вид нашого Прыкарпаття дуже далэко.
Вот так – побоялась из Прикарпатья в Днепропетровск, а волею судеб оказалась в Израиле. Неисповедимы пути Господни.
* * *
У неё нет ног. Но есть он. Она просыпается с улыбкой, разговаривает с улыбкой, жалуется на боль с улыбкой. Он ухаживает за ней с суровой отрешённостью. Ни одна сестра не дотрагивается, кроме как поставить укол или сменить капельницу. Всё сам. И большинство улыбок достаётся ему. А в свободные минуты он сидит с ней рядом и гладит её руку с синеющим на предплечье лагерным номером.
На перекуре (тогда ещё можно было курить на лестнице между больничными этажами) я неумело сочувствую ему:
– Тяжело тебе с ней.
– Мне с ней хорошо, – и в порядке вежливости, – а ты откуда?
– Из Днепропетровска.
– А-а, был я там в сорок втором.
– Что, там с ней и познакомился?
– Нет, с ней позже. В сорок пятом. В Трансильвании.
– А в сорок втором, в Днепропетровске как цел остался? Там же были немцы!
– Ну да, немцы. И венгры. Я был капралом в венгерской дивизии.
Молчим. Курим.
* Кен, йес, ё – «да» на иврите, английском и идише. На украинском «да» – «так». Но вполне приемлемо и «да».
Comments