Память вдруг меня вернула в далекий 1964 год. Тогда из небольшого городишка Климовичи я приехал в Минск, чтобы учиться в полиграфическом училище номер 32 на отделении бытовой фотографии. В те годы я мечтал стать только фотожурналистом! Я им и стал, закончив даже факультет журналистики Белорусского университета. Но это будет значительно позже, а вначале мне нужно было сдать немало экзаменов. И один из них - фотохимия. Признаться, не любил запоминать разные формулы, заниматься практическими опытами.
А ещё больше невзлюбил нашу «химичку». Всё у неё было странным, начиная с имени: Ревекка Моисеевна. Голос - громкий, пронзительный. Сама - прямая, как натянутая пружина. Она ходила по классу, заполняя собой всё пространство.
Мои одногрупники, ребята и девчата из белорусской глубинки, посмеиваясь над ней «Ре-век-к-к-а Мои-се-ев-н-на», « Ре-ве-к-к-а-а Мои-се-ев-на»....
А «химичку» я не понимал! Не понимал и всё. В нашем городишке большинство евреев для благозвучия меняли свои имена и отчества. Ходили по улицам с втянутыми плечами, старались быть незаметными, разговаривали между собой вполголоса.
И вдруг, не Раиса Михайловна, а Ревекка Моисеевна и её пронзительный голос? Такая уверенная в себе! Совсем не стесняется своего имени и отчества? И совсем не такая, как другие?
Седые волосы, а за очками глаза, как у моей мамы - добрые и тёплые.
- Да ты не волнуйся! Выбирай билет, уверена, что знаешь материал, - говорила мне во время экзамена.
Конечно, я его сдал! На крепкую четвёрку.
Закончил училище, стал работать в журналистике и … забыл про Ревекку Моисеевну. А перед самым отъездом в Израиль приехал в Минск, чтобы проститься с городом своей юности. На месте чёрных обгоревших коробок - района бывшего еврейского гетто, были уже новые постройки. Молодежь резво выбегала из подъездов, мало зная, что творилось на этом месте полвека.
Да и я сам немного знал в то время. Знали единицы, но и они молчали. Мне захотелось
увезти с собой тайну минского гетто. Но кто расскажет?
И вдруг на одной из скамеек увидел знакомую фигуру седой женщины. Она неотрывно смотрела куда-то вдаль, словно стараясь рассмотреть что- то далёкое- далёкое.
- Ревекка Моисевна, дорогая, - склонился я перед ней, - как вы? Какое счастье, что вас встретил! Что вы здесь делаете?
- Прощаюсь со своими родными. Каждый день прихожу сюда и прощаюсь с ними, не знаю, доживу ли до утра. А вы кто?
- Ваш бывший ученик.
…Вечерело, осенние тени легли на город, а мы всё разговаривали и разговаривали. Ревекка Моисеевна послевоенные годы жила одна, из семьи никого не осталось в живых, все погибли в гетто, а жених - на фронте.
В тот вечер она мне рассказала про трагедию минского гетто, которая осталась с ней навсегда. Видимо, какую-то частичку этой трагедии, передала и мне? Может, поэтому у меня так много рассказов о гетто?
- Фима, ты не знаешь, почему я всегда так громко разговаривала? Думала, а вдруг рядом проходит кто-то из моих родных и услышит меня? Да видно, никто уже не услышит, да и мне пора к ним.
На минутку задержалась, я обнял сухонькую фигурку своей бывшей «химички».
- Почему у вас такое странное имя? - не выдержал я.
- Э-э, - засмеялась она, - советская власть тебе изрядно запудрила мозги. Дай Бог, в Израиле ты про многое узнаешь.
В Израиле я узнал, что Ревекка - одна из библейских праматерей! И имя это означает - «очаровательная», «пленительная».
Ревекка это точно знала. И она была не такой, как все…
Comments