Евгений Гарфельд (1937 - 2014)

Родился в Воронеже. По профессии – журналист. Репатриировался в Израиль в 1991 г. Автор стихотворных книг для детей и взрослых. Был членом Союза журналистов СССР. Жил в Ашкелоне

В СВОЁМ ДОМЕ

Вот и годы пролетели,

И всем сердцем прикипели

Мы к родной прибрежной полосе.

Это вам, друзья, знакомо –

Как аплодисментов громом

При посадке салютуют все.

Ностальгия, ностальгия,

Пусть болеют тут другие,

Пусть болеют тут другие, а не я.

Ностальжи по Тель-Авиву,

По Эйлатскому заливу –

Вот тоска по Родине моя!

* * *

Знал и в счастии, и в горе я,

Что в истории большой

У меня – своя история,

Из которой я пришел,

Чтоб, как все, грешить и каяться,

Жить, как все, но все ж – не так.

А потом еще окажется,

Что не дома ты – в гостях.

А потом еще откроется,

Что пора сжигать мосты,

Что за южной за околицей

Есть страна, где дома ты.

В той стране ожившей сказкою

Танахических* времен

В мой подъезд с царицей Савскою

Входит Шломо-Соломон.

Есть районы поэлитнее,

И подъезды чище есть.

Но я здесь с народом слитнее,

С тем, что гуща, а не взвесь.

Словно семечки арбузные,

Ребятишек смуглый рой.

"Эфиопские" и "русские"

Общей заняты игрой.

Тишь взрывается полночная.

Дым мангалов за окном.

В праздник – музыка восточная

Вперемешку с «Камышом»…

«Марокканка» с децибелами:

«Аарон, по-ра до−мой!»

А в шабат – талиты** белые

Он такой, Израиль мой.

* Танахический – времен Ветхого Завета.

* Шабат (ивр.) – суббота.

** Талит (ивр.) – молитвенная накидка.

* * *

Мы меняемся нечаянно,

В нас все менее и менее

Живо чувство окончания,

Больше – чувство продолжения.

Все ж никак не отучаемся

От привычного нам прошлого –

Сводим вновь концы с началами

Мы зимою, а не осенью.

Но греха в том нет нисколечко,

Что в отчизне исторической

Новый год встречаем с елочкой,

Пусть хотя бы синтетической.

Будем делать то, что нравится,

Мы – не часть котла плавильного.

Что у слабого расплавится,

То останется у сильного.

Тем не менее, невольные

Происходят изменения:

На земле отцов все более

Мы становимся евреями.

Ответ либералу

Хотел расстаться с ним скорей,

Да любопытство задержало:

Вот предо мной сидит еврей,

А в нем еврейского так мало.

Нет, не по внешности сужу –

Тут Зюсса точный слепок вышел.

Не по тому, на что гляжу,

А по тому сужу, что слышу.

Он здесь в гостях, в моей стране:

«Ну что? Какие впечатленья?»

Из слов его течет ко мне

Яд плохо скрытого презренья.

К тому, чем все мы дорожим

В дни радости и горя,

А для него Ерусалим –

Провинция, не боле,

Евреи – вовсе не народ,

А иудеев секта,

И для Израиля грядет

Конец сион-проекта.

Он же как истый либерал,

Пекущийся о праве,

Себе маршруты выбирал…

Стопы свои направил

В Рамаллу, Шхем, Дженин, Хеврон

С женою-англичанкой,

Где с множеством арабов он

Мог запросто встречаться

И уверять их, что, ей-ей,

За них стоит горою,

Что оккупацией еврей

Себе могилу роет.

Себя евреем не считал

Он искренне при этом –

Давно уж европейцем стал

И колесит по свету.

Но разве важно, кем ты, друг,

Себя считаешь лично?

А если бы в Рамаллу вдруг

Попал в разгаре линча?

А если бы… Что говорить! Хоть спорьте, хоть не спорьте,

По паспорту не будут бить,

А будут бить по морде.

Коснулись с ним мы многих тем.

Спросил в конце я встречи,

Не собирается ль совсем

Он от себя отречься.

Спор поспешил закончить Зюсс,

Чтоб выглядеть красиво:

«Нет, от себя не отрекусь!»

Что ж, и на том спасибо!..

О НЕДОШЕДШИХ

В память о Софье Штепо

и Марке Непомнящем.

«К родным могилам» – в тур печальный

Меня дорога вновь влечёт.

Там ясно в свой визит прощальный

Я вижу, время как течёт.

Через тире – вторые даты

Уже теряются вдали.

То был конец восьмидесятых,

Когда навечно вы ушли.

Что предначертано судьбою,

Не состоялось, не сбылось.

Могли бы взять мы вас с собою,

Да вот, увы, не довелось.

И вы б могли быть в «русском гетто»,

Где есть и гордость, и нытьё,

Сопровождающие это

Неторопливое житьё

С достатком скромным пенсионным,

Но с ощущением того,

Что породнился ты с Сионом,

Где власть лишь Бога одного.

Вы разве не о том мечтали,

Когда, собравшись вечерком,

На идиш песни запевали,

Где было всё – война, погром,

Где горечь прежних поколений

Рвалась напомнить о себе,

Где грезилось о перемене –

Конечно, к лучшему – в судьбе?

Стою и сдерживаю слёзы,

В душе не утихает боль.

Хранят вас русские берёзы,

А кипарисы – хуже, что ль?

Пред теми Время виновато –

На ум нейдёт другое мне –

Кто, веруя в еврейство свято,

Не пожил на Святой Земле.

Гладиатор

Кейсария, амфитеатр…

Июлем воздух прокалён.

На круг выходит гладиатор