Гарри Ширман - история молдавского джаза.
Так уж сложилось, что имя этого человека часто всплывало в рассказах моих многочисленных друзей из Молдавии.
Ближайшими друзьями были Валентин Дынга, известный молдавский композитор, впоследствии нар. артист республики Молдова, вокалист Израиль Бикван, засл. арт. Молдовы, наист Борис Руденко и скрипач Борис Фукс… В далёкие 70-е годы мы вместе служили в одном из военных оркестров Одессы. Эти люди – мои первые гиды по истории обширного и увлекательного мира молдавской музыки - как народной, так и джаза. Валентин Дынга и Изя Бикван, к сожалению, уже в мире ином. Несколько лет назад, во время посещения Америки, я побывал в гостях у И. Биквана в Нью-Йорке. Встреча была очень теплой и оставила ощущение, что для дружбы расстояние – ничто.
...Тогда же, в 2017 году, я через Фейсбук получил фото Биквана. Рядом с ним стоял… Кто же это?.. Гарри Ширман? Боже, сколько же лет этому человеку-легенде?
Я вспомнил множество рассказов об этом уникальном молдавском музыканте. С 90-х он живет в Бруклине. Мало того, он до сих пор играет. А ведь ему уже 97 лет!
По моей просьбе Изя устроим нам встречу через Скайп, и я получил возможность поговорить с Гарри.
Несмотря на годы, он был довольно энергичен, а конце разговора взял скрипку и с юношеским задором сыграл молдавский народный танец «Чокырлию»!
«Борис, вот о ком надо написать!», - сказал мне тогда Бикван...
С радостью берусь за эту творческую задачу.
Гарри (Хуна Аронович) Ширман родился 4 ноября 1919 года в городе Кишинёве Бессарабской губернии. Молдавский джазовый музыкант-мультиинструменталист (саксофонист, кларнетист и скрипач), эстрадный композитор и дирижёр.
Родился в семье портнихи Ципы-Молки и шорника Арона Абрамовича Ширмана, был младшим из пяти детей (три сестры и два брата).
Шорник – это ремесленник, изготовляющий шоры, боковые наглазники, которые надеваются на голову лошади для ограничения её поля зрения, чтобы она не пугалась пестроты окружающего мира и следовала всегда прямо, именно туда, куда ее направляет возница. В более широком смысле шорник — это специалист по конской упряжи.
И вот, как интересно получается. Отец всю жизнь делал накладки на глаза, чтобы ограничить поле зрения. А сын, наоборот, всю жизнь посвятил расширению кругозора – и своего, и других.
В Советском Союзе недолюбливали и даже преследовали тех, кто увлекался джазом. Но и прекрасно понимали: это люди какого-то другого, непознанного мира, люди более высокого уровня, как сейчас говорят – более «продвинутые».
Гарри обучался игре на скрипке в Кишинёвском императорском музыкальном училище, в 1932-1936 годах учился в кишинёвской консерватории «Униря» по классу скрипки (класс М.Я.Пестера), одновременно играл в оркестрах гостиницы «Ambasador» (1934-1935) и театра «Alhambra» (1936).
В 1936 году семья переехала в Бухарест, где Гарри работал скрипачом в оркестре Петра Лещенко в ресторане «Bulevard» и других свинговых коллективах, в 1936 году — в ресторане «Casino» на горном курорте Синая. В 1937-1939 годах выступал в ресторане «Vulturul Negru» («Чёрный Орёл»).
Работал в Черновцах, затем вновь в Бухаресте — в ресторанах «Pelican» и «Colorado» (1939-1940). После присоединения Бессарабии к СССР вернулся в Кишинёв, где вместе с Шико Арановым работал в организованном Шарлем Брейбургом оркестре кинотеатра «Орфеум», выступая перед сеансами и сопровождая музыкой немое кино.
В годы Великой Отечественной войны выступал на фронтах в составе оркестра молдавской эстрадной музыки под управлением Шико Аранова.
После расформирования Молдгосджаза в 1948 году поступил в Кишинёвскую государственную консерваторию по классу скрипки профессора И. Л. Дайлиса, играл в Молдавском государственном симфоническом оркестре под управлением Б. С. Милютина. Тут нельзя обойти вниманием интересный эпизод из жизни Гарри.
Давид Ойстрах и Леонид Утесов
После окончания консерватории, будучи в отличной исполнительской форме, Ширман поехал в Москву с целью поступления в аспирантуру Московской консерватории к профессору Давиду Ойстраху.
Незадолго до этого у Гарри была встреча с Леонидом Утесовым, который хорошо его знал и не раз уговаривал перейти работать в свой оркестр. Интересная деталь: Утесов и Ширман часто разговаривали на языке идиш, который оба знали в совершенстве.
Узнав, что Ширман приехал в Москву для поступления я аспирантуру, Утесов попросил Д. Ойстраха внимательно отнестись к нему. Экзамен прошёл на высоком уровне, молодой человек очень понравился Давиду Федоровичу, прямо после выступления он зашел к Ширману в раздевалку и похвалил за отличную игру. «Гарри, я вас с удовольствием возьму к себе учиться, но мне надо, чтобы молдавское министерство культуры предоставило вам целевое направление», - сказал Ойстрах. Увы, дать направление в Молдавии отказались. Вы понимаете, почему…
С 1953 года Гарри, вместе с Шико Арановым руководил эстрадным оркестром кинотеатра «Родина» (впоследствии «Патрия»).
С 1956 по 1964 год был музыкальным руководителем восстановленного Молдгосджаза (Молдавский государственный джазовый оркестр под управлением Шико Аранова, впоследствии — эстрадный оркестр «Букурия»), для которого написал и аранжировал ряд композиций (в 1962-1964 годах также возглавлял оркестр). С 1964 года — солист эстрадно-симфонического оркестра радиокомитета Молдавии под руководством Шико Аранова. После расформирования коллектива Ширман переключился на работу с молодыми джазовыми музыкантами. Организовал оркестры в политехническом институте и автодорожном техникуме Кишинева.
Жизнь и творчество Гарри Ширмана невозможно отделить от жизни и творчества другого выдающегося молдавского музыканта, его коллеги и друга Шико Аранова. У этих людей много общего – прежде всего то, что оба они талантливы!
«Букурия» значит радость!
Шико Аранов — основоположник молдавской эстрадной оркестровой музыки. Автор 8 сюит и 12 фантазий для эстрадного оркестра, более двухсот джазовых композиций, музыки к хореографическим сценам, к кинофильмам «Ляна» (1955) и «Молдавские напевы» (1959, совместно с Василием Загорским) киностудии «Молдова-филм», нескольких шлягеров военных лет (в том числе песни «Я не вернуться не мог…» на слова Константина Славина, 1943), песен на русском языке «Аурика», «Ночь в Молдове», «У Днестра», множества эстрадных песен на молдавском языке. Создал многочисленные джазовые обработки молдавских, еврейских и русских народных песен.
Хочу упомянуть имена друзей Ширмана и Аранова, членов коллектива оркестра «Букурия». Это группа саксофонистов (кроме, само собой, Ширмана и Капланского): Семён Стратулат, Александр Христофоров, Шарль Брейтбурд; трубачи и тромбонисты: Моисей Гольдман, Николай Кладиков, Осип Вульфзон, Яков Каплун, Борис Гейник, Юрий Винднлян. Солистами коллектива были (опять же, кроме Ширмана и Капланского) Моисей Гольдман (саксофонист, кларнетист, трубач), Ицхак Хавис-Бэлцану (певец), Соня Капланская (пианистка), Шарль Брейтбурд (саксофонист и кларнетист). Оскар Дайн (скрипач), Давид Федов, (Фейдман) (пианист, аккордеонист), Марк Кожушнер (первая скрипка), Александр Кацман (виолончелист, банданист).
Из книги Гарри Ширмана «По волнам моей памяти»
«Моя сестра Соня в свои пять лет села за пианино. У неё рано проявился абсолютный слух. Не глядя на клавиатуру, она легко отгадывала, какие клавиши участвуют в рождении звука. Прекрасная читка нот с листа и музыкальная память помогали ей быстро осваивать новые произведения.
Её педагог Клара Файнштейн часто выступала с сольными концертами. Благодаря учительнице, сестра тоже стала выступать – играла с симфоническим оркестром произведения Грига, Листа, Рахманинова, Чайковского. Но в те годы всюду пели арии из оперетт, исполняли танго, фокстроты и другие танцевальные мелодии. Соня легко схватывала новинки и быстро научилась аккомпанировать. Среди музыкантов пошла лестная молва о молодой пианистке. Поэтому, когда одному из ресторанов понадобилась пианистка, предложили Соню Ширман».
Их строгий папа
«Наш строгий папа, конечно, стал администратором дочери. Первый опытный музыкант, с кем Соня начала работать в ресторане, был Петрика Раду», - пишет Гарри Ширман в своих воспоминаниях.
Кстати, тогдашнее музыкальное «меню» ресторанов отличалось большим разнообразием, поскольку эти заведения посещали не только ради хорошей кухни, но и чтобы послушать первоклассную игру.
За вечер здесь звучала и классическая музыка, и современные танцевальные мелодии, и румынские народные песни, и отрывки из французской, австрийской, польской, венгерской оперетты. Музыкант должен был играть без нот, аккомпанировать по слуху, но для Сони всё это не составляло труда. Новая работа дала ей, в то время уже студентке кишиневской консерватории музыки и драмы «Униря» (класс фортепиано), практику и хороший заработок.
«Я был младше сестры, но уже по семейной традиции готов был взять что-то «музыкальное» в руки», - пишет Гарри.
Б.Т. (фрагменты интервью)
- Гарри, расскажите о своих первых учителях.
- Музыка входила в мою жизнь незаметно. Мне не было и пяти, когда купили «восьмушку». Скрипка визжала, скрипела, изрыгала ужасные звуки. Я плакал и отказывался учиться на варварском инструменте. Родителям пришлось «разориться» на «четвертушку». Она издавала более приличные звуки, и я стал заниматься с педагогом. Екатерина Марцелиновна Салина - она была замдиректора и заведующей учебной частью музучилища и педагогом моих сестер - показала меня Александру Павлову, скрипачу и руководителю оркестра при кинотеатре «Орфеум»…
В шесть лет я начал учиться музыке. Первым моим инструментом была скрипка. Александр Павлов был мой первый педагог, и именно из его рук я получил смычок. Мои старшие три сестры уже занимались музыкой, и я по семейной традиции к ним присоединился. Павлов был добрым человеком и хорошим педагогом. Занимался я у него около трех лет.
Как-то мою игру услышал известный скрипач и педагог Марк Яковлевич Пестер. Это был выпускник Петербургской консерватории, еще до революции, а это очень многое значило. Я стал делать большие успехи. Пестер был еще и дирижер симфонического оркестра, и прекрасный пианист. У него я учился до 17-ти лет.
Затем мы с семьей переехали жить в Бухарест. Когда я приехал в Бухарест и начал заниматься на кларнете, я обратил внимание на другой, родственный кларнету инструмент – саксофон. Мой шурин Рувен Капланский был руководителем оркестра. Он взял меня на работу в оркестр в качестве скрипача. Через некоторое время именно он стал меня уговаривать освоить саксофон. Из-за границы заказали инструмент, так как в музыкальных магазинах Бухареста не было этих инструментов. Саксофон я освоил очень быстро и полюбил его!
Начал играть джазовую музыку сначала в малых составах. Тогда этот вид искусства был очень моден.
Справка
…В своем рассказе Гарри Ширман вспоминает Бухарест 30-40-х. О, это был трансильванский Париж, где блистал известнейший и популярнейший в то время певец Петр Лещенко. Рассказывает и о встрече с румынским композитором Ионом Василеску, написавшем для Петра Лещенко знаменитый вальс «Играй, цыган» …
На фото: Рувен Капланский
Кишинев и Бухарест
- Наверняка по приезде в Кишинев вы сразу же вышли на сцену!
- По приезде в Кишинев мы организовали небольшой, но прекрасный эстрадный оркестр в кинотеатре. Играли перед сеансами. Наши программы пользовались большим успехом. Люди приходили не так в кино, как нас послушать. Играли популярные песни, нашу и заграничную джазовую музыку.
Вскоре сестра получила приглашение работать с одним из лучших в городе скрипачей Николаем Черешем и его оркестром. Но этот творческий союз продержался недолго. То было время мирового экономического кризиса, и музыканты в поисках работы собрались в Бухаресте. А тем временем в Кишинев на гастроли приехал Пётр Лещенко, и Череш перед отъездом порекомендовал ему в аккомпаниаторы Соню.
Сестра знаменитому артисту очень понравилась. И когда в 1935 году, после кишиневских гастролей, Лещенко открыл собственный ресторан в Бухаресте, он пригласил туда и Соню. Но родители боялись отпускать дочь в чужой большой город. После долгих переговоров с Петром Лещенко, после его заверений, что девушка будет жить вместе с его сёстрами – однолетками Сони, папа и мама дали согласие. К тому же отец тоже решил переехать в Бухарест, устроиться там на работу.
В румынской столице Соня обратила на себя внимание внешностью и профессионализмом. А в те времена ой-ой как следовало играть, чтобы музыканта уважали и считались с ним!
В оркестре у Лещенко Соня встретила свою любовь. Ее избранником оказался красавец скрипач Рувен Капланский.
Моя юность прошла в Бухаресте»
-Вернёмся в Бухарест. Вы многого ещё не рассказали, Гарри, о том периоде жизни.
-Как я уже говорил, моя сестра Соня в ту пору работала аккомпаниатором у Петра Лещенко в Бухаресте. Надежды найти место скрипача в большом незнакомом городе у меня не было, но я решил испытать фортуну. Биржа музыкантов находилась в центре
города, около одного кафе, куда стекались сотни музыкантов разных жанров, разного уровня профессионализма и известности. На первом этаже, сидя за чашечкой кофе, эта публика решала свои дела. Тут заключались сделки, оформлялись ангажементы и разовые халтурки – поиграть в клубе, на балу, свадьбе, банкете. Счастливчики, имевшие работу, «тусовались», как теперь говорят, на втором этаже, отдыхая за биллиардным столом. Музыканты ночных баров и ресторанов на бирже не показывались – отсыпались.
Ходил я на «стрелку», как на службу, но без толку.
Рувен Капланский, тогда еще жених сестры, советовал для практики устроиться в любой оркестр, как делали начинающие исполнители. Румынские и венгерские музыканты работали на сценических площадках Бухареста династиями. Почти каждый оркестр состоял из членов семьи. Дети учились и практиковались у старших, как в домашней консерватории. Чужаки в этот клан пробивались с трудом.
Кишиневский знакомый, наслышанный о моих талантах, порекомендовал меня в популярный театр-ревю «Алхамбра», где для новой постановки решили на полгода увеличить состав оркестра.
Прослушивание вёл совладелец театра, дирижер и композитор Ион Василеску, чьи песни напевала вся страна. Я сыграл ему пару небольших пьес без аккомпанемента. Василеску послушал, поинтересовался, сколько мне лет, и сказал, что берёт в оркестр.
В театре я проработал всего полгода, но приобрел там неоценимый опыт. Оказавшись потом снова на бирже, я чувствовал себя уже более уверенно.
Взял меня к себе Ионел Кристя, работавший в ресторане «Булевард». Красавца скрипача Кристю публика любила за виртуозное исполнение румынской национальной музыки. В состав его оркестра входили три скрипки, альтовая виола, контрабас, фортепиано, орган, цимбалы. А ещё – кларнет, гобой, флейта, труба, тромбон, литавры.
Музыкальные издательства Германии и Франции выпускали специальные обработки классических произведений, которые были так расписаны, что любой состав мог играть увертюры к операм, фантазии Верди, Россини, Чайковского, фортепианные и скрипичные пьесы, вальсы и многое другое. Для привлечения публики с оркестром выступали один-два певца, исполнявшие популярные танго и романсы. Когда наш руководитель отсутствовал, его заменял дядя – пожилой толстенький цыган-скрипач, который обожал племянника и прекрасно знал ресторанную музыку. Дядя пытался раскрыть мне некоторые секреты национальной румынской музыки, но из-за увлечения джазом я вскоре забыл его уроки…
- Гарри, ваш первый духовой инструмент?
-Первым из духовых инструментов в моей жизни появился кларнет.
Основная учеба в Бухаресте у меня была в гимназии, которая имела хороший духовой оркестр. Дирижером был известный в городе музыкант Караман (к сожалению, я запомнил только фамилию). Мне понравился кларнет, и дирижер не возражал. Объяснил, как его собирать и разбирать, а также дал несколько первых, вводных уроков.
Я сам находил упражнения, этюды и пьесы. Читка с листа у меня была хорошая. Оставалось только овладеть губным аппаратом, аппликатурой и дыханием. Так что на протяжении небольшого отрезка времени я освоил инструмент. Дирижер, увидев, что я продвигаюсь, начал давать мне пьесы для сольного выступления с оркестром. Помню, как лихо я исполнил популярную в то время польку «Дедушка».
Потом еще были модные произведения, названий которых сейчас не помню. Шутка ли сказать, это было более 70 лет тому назад!
Когда я приехал в Бухарест и начал заниматься на кларнете, я обратил внимание на другой инструмент, родственный кларнету – саксофон. Поначалу я играл в оркестре моего шурина Капланского на скрипке. Но через некоторое время, он обратился ко мне с просьбой освоить саксофон, так как этот инструмент близок кларнету. В музыкальных магазинах Бухареста саксофонов не было – поэтому инструмент заказали из-за границы. Я довольно быстро его освоил и полюбил.
Начал играть джазовую музыку сначала в малых составах. Тогда этот вид искусства был очень модным и подобных ансамблей, играющих в этом жанре, было много.
В одном из оркестров на трубе играл Шико Аранов, с которым мы очень сблизились и дружили затем многие годы. Шико совершенствовался как джазовый музыкант, а рядом с ним и я.
Всепроникающая сила джаза
- Итак, джаз. Джаз и ещё раз джаз! Поговорим о нём. И нужно обязательно не забыть, затронуть тему, как джаз появился в нашем советском Кишинёве.
-Да, на европейский континент из Америки стал пробиваться джаз. Я до трёх-четырёх часов ночи слушал по радио новую музыку.
Исполняя лирические песни в ресторане Петра Лещенко, Р. Капланский мечтал руководить оркестром. Когда ему выпал «счастливый билет», Рувен с Соней предложили мне поехать с ними в Черновцы. В группу также вошёл друг Капланского – Шарль Брейтбурд, замечательный кларнетист, саксофонист, пианист и очень эрудированный музыкант.
Оркестр Капланского умело использовал саксофон, литавры, маринбофон – и быстро приобрёл известность. Все тот же Рувен в музыкальном магазине заказал для меня чехословацкий саксофон-тенор фирмы Хюллер. Это был самый лучший день в моей жизни! Через две недели я получил инструмент и стал заниматься в подвале.
Учебников и пособий по джазовой музыке тогда еще не было. Я играл гаммы, как делал это на скрипке, придумывал упражнения... Кое-что мне показал Брейтбурд, но, почувствовав в нём ревность, я перестал к нему обращаться.
Джазовой музыки к тому времени на пластинках и по радио я наслушался столько, что все мои жилки трепетали в унисон с инструментом. Затем Рувен стал выписывать новинки французского издательства «Чепель». Среди них попадались джазовые мелодии с соло для трубы, кларнета, саксофона…
Хозяин ресторана не пропускал ни одного выступления оркестра Капланского.
Настал вечер моего дебюта. С азартом я потянул за собой оркестр, а потом исполнил соло.
Рассказывает Израиль Бикван, талантливый певец. Много выступал в Молдове с Гарри Ширманом.
С Гарри я работал с 1966 по 1980 год. И даже после его ухода на пенсию мы с ним продолжаем дружить уже много лет. Кстати, я - единственный из музыкантов, с кем он работал в разных коллективах. Каждый день мы разговариваем по телефону, поскольку оба живём в Нью-Йорке. По выходным дням я приезжаю к нему в Бруклин.
Несмотря на возраст, Гарри Ширман обладает прекрасной памятью, а иногда даже выступает.
Во время наших встреч Гарри вспоминает: «В конце 30-х годов в Бухаресте джаз был в моде. Было много талантливых биг-бэндов. Однако уже чувствовалось дыхание войны. И многие музыканты решили переехать в Молдавию. Среди них были Шико Аранов и я.
Все годы, что мы проработали вместе с Арановым, он был художественным руководителем, а я - руководителем музыкальным. Спорили только на музыкальные темы, но всегда находили консенсус. Какой он был интеллигент, эстет, а какая светлая голова!».
Оркестр исполнил и первые произведения неизвестного тогда молодого композитора Евгения Доги. Все это было. Пока тяжело не заболел Шико Аранов. В руководители оркестра тогдашнее музыкальное начальство Молдавии стало назначать чиновников, развалив этим замечательный коллектив.
Вернувшись в Бухарест, благодаря другу Рувена, я сыграл в передаче на радио. На следующий день, как обычно, появился на бирже – и оказался в центре внимания. Меня стали приглашать на разовые выступления в другие оркестры.
В те годы каждую свободную минуту я занимался самообучением, копировал известных мастеров. Прислушивался к игре других джазистов, к импровизации по законам и правилам ансамблевой игры, к принципам звукоизвлечения, манере, штрихам и другим компонентам джаза. Известный пианист и знаток джаза Теодор Козма взял меня в свой диксиленд, который играл в летнем кабаре «Колорадо». Теодор и его брат, известный дирижер парижского симфонического оркестра, долгие годы жили во Франции. Работая с первоклассными музыкантами, я приобретал исполнительский опыт.
Вскоре я получил работу у Дину Шербэнеску, типичного румына цыганской крови, неотразимого покорителя женщин. Оркестр этого яркого аккордеониста и кларнетиста обычно работал на богатом курорте в Карпатах. Музыканты группы были кумирами молодежи.
Румынские музыканты очень настороженно относились к бессарабцам, что, однако, не мешало тем играть ведущую роль в музыкальной жизни Бухареста. Например, Шико Аранов в румынской столице получил известность как аранжировщик. По выходным дням с нами очень прилично играл на кларнете Эмиль Бериндей. Аристократ, имевший родовой замок в Синаи, работал в Бухаресте главным инженером телефонной станции.
Джазовый «Биг-Бэнд» Шербэнеску стал выступать в театре-ревю «Алхамбра», где мы исполняли джазовые пьесы Д.Эллингтона, А.Шоу, И.Берлина, Б.Гудмена и других. Нас приглашали выступать в казино, на развлекательных вечерах в королевском дворце принца Михая.
Кино
В 1938 году в Бухаресте сняли первый развлекательный румынский фильм, где в эпизоде в баре я играл на саксофоне. После показа фильма в Бессарабии меня стала узнавать кишинёвская молодежь. Но счастье продлилось мгновение. Грянула война.
Настали роковые 1937 и 1938 годы. В Германии к власти пришёл Гитлер с его одержимостью уничтожить евреев, и мы переехали жить в Молдавию. В Румынии на нас стали смотреть недружелюбно. Естественно, мы посчитали, что в Молдавии будет безопаснее. Эта была тогда новая республика в составе СССР.
В те годы только организовывалась республиканская филармония. Шику Аранова как профессионального музыканта пригласили организовать биг-бэнд. Он был прекрасным аранжировщиком и администратором и как никто подходил на роль руководителя этого коллектива. А я стал музыкальным руководителем, работал с оркестром. Мне это очень нравилось. Это было мое!
В 1941 году в преддверии войны музыканты начали менять фамилии. Если кто не знает, у легендарного Аранова настоящая фамилия Аранович, а композитор Фейдман стал Федовым.
После войны оркестр расформировали. И вновь возродился джаз уже после смерти Сталина. Это был новый взлет, триумф оркестра, который знали в СССР все.
(Фрагмент из книги)
Гарри Ширман и оркестр «Букурия»
В 1943-м оркестр «Букурию», где уже работал наш герой, пригласили в Кремль. Кстати, такое бывало не раз. Предупредили: на концерте будет присутствовать сам Иосиф Виссарионович! Музыканты загрузились было в автобус, чтобы ехать на репетицию, но вежливые сотрудники их остановили. Спросили у музыкантов и записали, в каком порядке им, «особистам», следует расставить инструменты для музыкантов на сцене и как приготовить саму сцену, и уехали.
За два часа до концерта наших артистов с развернутыми паспортами проводили на сцену. К их удивлению, все инструменты службисты расставили с абсолютной точностью, даже костюмы выгладили.
Сталин первым начал аплодировать выступлению коллектива, а затем, ну, вы понимаете… Присоединились все. И был шквал оваций.
После концерта выступавших хорошо накормили, угостили деликатесами. А на другой день артистам и их семьям выдали зимнюю одежду. Из Москвы оркестр отправился по воинским частям и госпиталям. Объехали полстраны, дав 700 концертов! Заработанные средства Молдгосджаз сдавал в фонд обороны.
Кстати, об аплодисментах первых лиц и не только. В музыке есть неписаные правила, когда можно рукоплескать. При исполнении произведений крупной формы (симфонии, концерты, сонаты и проч.) не принято хлопать между частями. В джазе можно аплодировать чаще, даже после каждой удачной импровизации, если она вам понравится.
В Советском Союзе уже установилась традиция: хлопали только после начальства, а то можно было попасть впросак и не угодить, если того не хуже…
Вот как Гарри Ширман вспоминает о гастролях во время войны.
«...Маршрут следовал на Дальний Восток, мы ехали на семь месяцев давать концерты войскам и жителям края. На маньчжурской границе стояла огромная армия, которой надо было облегчить жизнь культурными развлечениями. Задача была нелегкая. Переезды в зимнее время в холодных автобусах почти каждый день, большие расстояния, холодные клубы... Но зато какую радость мы приносили людям! Городов было много, все и не упомнить. Были в Хабаровске, где помимо концерта давался бал в фонд Красной армии. Собранные деньги пошли на покупку танка от джаз-оркестра Молдавии. А после этого бала… оркестр распался. Вот такая история…».
В ходе своих поисков материала о Гарри Ширмане и людей, хорошо знавших его, я познакомился с публикацией Татьяны Соловьёвой, а также с книгой Исаака Брейтбурда «Шико Аранов и его оркестр».
Также вступил в переписку со знатоками этой темы и получил письмо от Мирона Резника, кандидата экономических наук, заслуженного изобретателя СССР.
Уважаемый Борис!
Если писать воспоминания о Гарри Ширмане и обращаться за дополнительным материалом к людям, его хорошо знавшим, то, наверное, моя кандидатура будет не самой подходящей. Есть люди, знавшие и его лично, и творчество его получше меня.
Советую обратиться к Изе Биквану, они были друзья в жизни и в искусстве много лет, (что я уже, конечно, давно и сделал – Б.Т). Но и от себя я с удовольствием добавлю пару слов.
Гарри Ширман был гениальный музыкант. А для меня, не музыканта, а экономиста – он просто Бог, как и Аранов! Часто бывал на концертах Ширмана, и когда он играл в оркестре Шико, и когда играл с разными инструментальными составами. Импровизации его доходили до каждого из нас, и неважно - ты профессиональный музыкант или экономист, как я.
Гарри относится к тем людям, для которых на первом месте была работа! Высочайшая работоспособность!
Помню его дипломную работу по специальности: Концерт для скрипки с оркестром Арама Хачатуряна, который он с успехом исполнил с симфоническим оркестром Молдавской филармонии.
Гарри - Большой музыкант - напишите это с большой буквы, не покривим душой! Я горжусь знакомству с ним!
P.S
Вместо послесловия
26.07.2017г. «Молдавские ведомости»
Умер молдавский джазмен Гарри Ширман, работавший с Петром Лещенко и выступавший перед Сталиным.
«В Нью-Йорке на 98-м году жизни скончался легендарный джазовый музыкант, тенор-саксофонист, кларнетист и скрипач, эстрадный композитор и дирижер Гарри Ширман. Он вместе с Шико Арановым стоял у истоков создания первого молдавского джаз-оркестра и был последним из живых музыкантов первого его состава.
Светлая память этому замечательному человеку и музыканту!»
Гарри Ширман - Фото во время интервью по Скайпу-2017 год. Звучит – «Чокырлия»
Сент. 2021г. Борис Турчинский
Yorumlar